Привычка создания уютной атмосферы, даже в шалашах, которые они порой сооружали еще в детстве, сохранилась и до сей поры, в этой маленькой, неказистой комнатушке с лампой у стола и грязным подоконником с надписями бывших жильцов. В такой вид ее и привел Ваня по прибытии.
Сев за маленький, изрезанный ножом стол, Женя снова закурил в ожидании чая.
Ваня, за три с половиной года не потерявший хватку, сделал прекрасный чай. Его пристрастие к этому напитку в конце концов и привело Ваню в отряд «Дельта», поэтому Женя ни в коем случае не сомневался в его мастерстве, которое тот точно не пропил чифирем из остатков «Эрл Грея» на зоне.
– Я о чем хотел потолковать-то с тобой, – говорил Ваня, шмыгая обмороженным носом и отводя глаза в сторону, словно пугаясь взгляда с таким состраданием смотрящего на него друга. – Ты же знаешь, что в тюрьме чертова антисанитария? Всякое быдло там, ну вдруг, насосутся друг у друга, – говорил он, сделав особый упор на слово «насосутся», – а ты потом сиди с этой гадостью. А ты все, деваться некуда, – он развел руками.
– Боже, Вано, ты о чем? – спросил Женя, холодея и чувствуя, как по телу бегут мураши.
– Прямо перед выходом есть такой обряд у них – пахана качать расплавленным воском. Немного, там буквально капля, не опасно.
– Чего?
– Ну ты послушай, Жека. Ты послушай! Не перебивай меня, ну что ты! – говорил он с накатывающимися на глаза слезами. – Так вот, эти опущенные качнули мне немного иглой прямо в вену. Ты понимаешь, что это может значить? Ты понимаешь?
По лицу его покатили крупные слезы, медленно стекая по щекам. Женя аж косяк из руки выронил и взял друга за плечо.
– Мне всего двадцать, братан. Двадцать лет, а я уже с этой, этой гадостью.
– Господи, – Женя закрыл рот рукой, готовый закричать от рвущего его на части ужаса. Он увидел отчаявшееся лицо друга, который медленно, но верно превращался на его глазах в заплаканного ребенка, пятью минутами ранее еще невозмутимо и с хорошим настроением смотревшего на него соскучившимися глазами. – Вано, Вано! Кто это был? Что сказали врачи? Когда таблетки?
– Да ни хрена не будет! Сидевшим больше двух лет не дают бесплатную медицину, а у безработных не берут заявления в суд. Я в полной жопе, братан. Меня даже на работу с такой справкой брать не хотят!
– Имена ублюдков-то знаешь? – взмолился Женя, волнуясь так сильно и дрожа всем телом, будто речь шла о нем.