Свет, конечно, привлекает всех, но как найти ту самую, которая сможет понять и принять твою тьму. Так много женщин было у меня я даже и не знаю, сколько их было, сотня больше. И все они были так слабы, просто не могут принять всех недостатков, думают лишь о себе и о своей выгоде, как же им разглядеть личность, которая остаётся, когда слетают, к чертям собачим все тысяча и одна маска, как могут принять твоего зверя. Это не для, слабонервных, пугающее зрелище, поэтому и бегут без оглядки. Да чего греха таить мне и самому иногда страшно, но эта сила, которую пробуждает мой зверь, сметает все сомнения.
Я так долго ищу ту самую настоящую, которая сможет принять и полюбить, и жить там, где давно ничего нет и вечный мороз, в самом сердце. С моим зверем, в этом бесконечном лабиринте порока, жестких рамок и правил, в полном мраке и боли. Сможет видеть в этой тьме, все ловушки, которые с легкостью сможет преодолеть, будет знать, как уничтожить с нутрии, но никогда не сделает этого. И примет, и останется навсегда, проникнет под кожу, будет дрожать в руках под обжигающими губами. Которая просто научит жить иначе, или хотя-бы попробует научить, будет безгранично любить, и не просить ничего взамен. Будет любить не взамен, а вопреки всему миру, станет слабостью моей, и силой одновременно.
– Да. Но ты же сам сказал говорить правду.
Я читаю ее как открытую книгу, и сейчас в ней столько страха, который только сильней распаляет меня, просто сносит крышу, еле сдерживаю себя и понимаю, что не смогу отпустить, не попробовав ее, не испытав на прочность.
– Теперь мне многое стало понятно. Прекрасная, скромная, скрытная и такая сладкая… сабба.
Блять как же она дрожит, и лишь крепче сжимает колени, а я продолжаю, дуреть. Пелена застилает глаза, и это признания, которое я вытащил из нее. Лучше бы ты мой маленький ангел, не села в мою машину и бежала, бежала так далеко где бы я не нашел тебя, хотя я бы везде ее нашел. Убираю руку с ее подбородка, и делаю несколько шагов назад, хочу видеть ее всю, и пить ее желания, о которых она так боится признаться самой себе.
– Поднимись. И встань посередине комнаты.
Ловлю каждую ее реакцию, вижу, как она меняться, прямо, на моих глаза, как приоткрыты ее губы, как она проводит своим язычком по этим манящим до одурения губам, а ее красное от смущения лицо.