– Прикажете начинать бал, ваше императорское величество?
– Начинайте!
В разгар бала Елизавета окинула взглядом танцующих придворных и весело осведомилась:
– Что-то я нашу красавицу не вижу?
– Кого имеет в виду Ваше императорское величество?
– Наташку Лопухину. Отчего не танцует?
Мавра бросила требовательный вопросительный взгляд в толпящихся у трона вельмож.
– Я слышал, князь Лопухин велел карету к крыльцу подать, – проявил осведомлённость князь Трубецкой.
– Уехать собираются?! – нахмурила лоб Елизавета, – Я им такого позволения не давала. Негоже гостям уходить с императорского куртага раньше времени. Никита Юрьевич! Скажи, чтоб воротились и продолжали веселиться вместе со всеми!!
Трубецкой покорно помчался исполнять поручение. Он застал чету Лопухиных, садящимися в карету, готовыми отбыть с бала прочь. Бросился к ним по ступеням, нелепо скользя туфлями по гладкому камню крыльца:
– Степан Васильевич, постой!
Лопухин усадил супругу в карету, сам обернулся к Трубецкому:
– Ты чего, Никита Юрьевич?
– Её императорское величество не довольна.
– Что так?
– Воротить вас велела.
– Да, ну?!
– Негоже, говорит, гостям уходить с императорского куртага раньше времени.
– Ах, негоже, значит?! – язвительно переспросил Лопухин, подрагивая ноздрями, – А волосы своим придворным дамам при людях стричь? Это гоже?!
Никита Юрьевич опасливо оглянулся; не слышит ли кто? И понизил голос:
– Ну, чего ты взъелся, Степан Васильевич? Ведь не дурак, понимаешь.
– Что я должен понимать?!
– Будто сам не знаешь! Семейство твоё при Анне Леопольдовне большую власть на себя взяло. В чести у великой княгини, как сыр в масле, катались!! И Елизавета Петровна это помнит. И все обиды помнит, что твоя Наталья ей чинила! Скажешь, нет? – и дружески положил ему руку на плечо, – Мой тебе совет: пригнуться бы вам теперь надо. Переждать. Не выпячиваться. Чтоб новой беды на себя не накликать.
Но тот резким движением скинул с себя руку Трубецкого и выпятил грудь колесом:
– Я – потомственный князь Лопухин! Я с царями в роду!! Никогда ни перед кем спину не гнул, и гнуть не стану!!
– Да побойся бога! Не гневи ты, Степан Васильевич, государыню-то!!
– А кто здесь государыня? – ядовито прищурился тот, – Это Лизка-байстрючка?!
– Тише!! – перепугался Трубецкой, мгновенно спав с лица, – Совсем страх потерял? Ведь только что из-под ареста! За такие слова сразу на дыбу пойдёшь!!