Кислый приподнял за дужки свои очки и, покачав головой, невинным голосом произнес:
– Ну ты даешь, Костик! Я думал, ты друг! А ты, я вижу, просто змей! Ты что, на дружбана клешню поднимешь?!! – и, поправив на носу очки, небрежно поигрывая ключами, пошел к гаражу.
– Да-а! – покачал головой, наблюдавший за сценой Бэдя. – Красавец! – и, повернувшись ко мне, указал на дверь: – Сюда, братан.
Ничего не ответив, я стал подниматься за ним по ступенькам.
– Рыжий! Бабки через два дня гони! – раздался за спиной спокойный голос Кислого.
– Да ты че! – взвился голос Рыжего. – Мы же добазарились!
– Парафенить меня не будешь! – заходя в гараж, бросил ему Кислый.
– Сучонок! – тихо и со злобой прошипел Рыжий.
«Вот гнида!» – входя за Бэдей в дом, внимательно посмотрев на Рыжего, подумал я.
Пройдя по коридорчику, Бэдя остановился перед крашеной дверью и, брякнув по двери рукой, открыл ее, пропуская меня вперед.
В чистой и просто обставленной комнате на диване сидел человек.
Увидав нас, он поднялся.
– Проходи, Михай. Проходи. Гостем будешь!
И, приветливо улыбнувшись, протянул мне руку.
Я молча пожал его сухую и жесткую ладонь.
– Знаешь, кто я? – мельком взглянув на Бэдю, спросил он.
– Слышал, – когда Бэдя вышел, прикрыв за собой дверь, спокойно ответил я, присаживаясь на стул лицом к двери.
Варрава посмотрел на меня и вновь улыбнулся:
– Вижу птицу по полету! Что пить будешь? Водку, коньяк, самогон? Или, – кивнул он в сторону бутылок с разномастными яркими этикетками, – импортное пойло? Держу, так сказать, для продвинутой братвы.
– Спасибо, не хочу, – покачал я головой. – Водка сказать не то может.
– Да и то верно! – согласился Варрава, присаживаясь на скрипнувший диван.
– Тогда, может, чефиру?
– Не люблю я его, – ответил я, доставая сигареты.
– А я, пожалуй, выпью! Не обессудь, – развел он руками, – привычка. Сам понимаешь.
Не ответив, я чиркнул спичкой и, подкуривая сигарету, через облачко дыма посмотрел на него.
Лет шестидесяти, с сильными залысинами, поджарой жилистой фигурой, умным лицом и жестким взглядом, Варрава производил впечатление человека, привыкшего повелевать. Уверенные движения дополняли это впечатление. В определенных кругах он был очень хорошо известен, и я слышал о нем. Вор в законе с более чем тридцатилетним стажем, он в свое время был третейским судьей при разборках. Поговаривали, что в своих суждениях Варрава был жестким и безжалостным, но судил справедливо. В более узких кругах ходила осторожная мысль и о том, что держал он общак.