Вода ручьями стекала с нее, когда она взбиралась обратно на мостки по лесенке. Отяжелевшие от воды волосы откинулись на спину, и на миг я углядел нечто неистовое в чертах ее не прикрытого ничем лица. Но тут на нос опять вернулись темные очки, и я лишь молчаливо стоял, пока Грейс опять укладывалась на доски, позволяя солнцу вновь поджаривать тело.
– Надо ли вообще спрашивать, надолго ли ты в наши края? – произнесла она.
Я присел рядом с ней.
– На сколько понадобится. На пару дней.
– Есть какие-то планы?
– Да надо кое-что сделать, – уклончиво ответил я. – Повидать знакомых. Повидать родню.
Она издала жесткий смешок.
– Не рассчитывай сразу на всё. У меня своя жизнь, знаешь ли. То, что я не могу бросить только потому, что ты вдруг явился тут не запылился.
И тут, ни секунды не мешкая, спросила:
– Куришь?
Потянулась к кучке одежды рядом с собой – шортики из обрезанных джинсов, красная футболка, шлёпки – и достала маленький полиэтиленовый пакетик. Вытащила из него самодельный косяк и зажигалку.
– Не, с самого колледжа не пробовал, – ответил я.
Она прикурила «травку», глубоко затянулась.
– Ну а я вот курю, – произнесла напряженно.
Протянула мне дымящийся косяк, но я помотал головой. Она пы́хнула еще разок, и дымок потянулся над водой.
– Жена у тебя есть?
– Нет.
– А подруга?
– Тоже нет.
– А как же Робин Александер?
– Давно уже нет.
Затянувшись в последний раз, Грейс затушила косяк и бросила оставшийся обугленный огрызок обратно в пластиковый пакетик. Ее слова стали звучать не столь резко.
– А у меня вот есть дружки, – произнесла она.
– Это хорошо.
– Дружков хоть завались… То с одним встречаюсь, то с другим.
Я не знал, что на это сказать. Грейс села лицом ко мне.
– А тебе все равно? – спросила она.
– Ну конечно же, не все равно, но это не мое дело.
Теперь Грейс уже вскочила на ноги.
– Еще как твое! – выпалила она. – Если не твое, так чье же?
Подступила ближе, остановилась в каком-то дюйме. Из нее буквально исходили мощные эмоции, но разобраться в них было нелегко. Я не знал, что сказать, так что произнес единственное, что пришло в голову:
– Прости, Грейс.
И тут она вдруг прижалась ко мне, по-прежнему вся мокрая от реки. Ее руки обхватили мою шею. Стиснула меня с неожиданной энергией. Ее руки нашли мое лицо, сжали его, ее губы сразу же прижались к моим. Грейс целовала меня, и целовала всерьез. А когда ее губы остановились возле моего уха, она стиснула меня еще крепче, так что я уже не мог отступить, не оттолкнув ее. Ее слова были едва слышны, и все же они сокрушили меня: