Сигваль подходит к ней, обходит сзади, принимается расшнуровывать платье. Не пытаясь порвать в этот раз, очень аккуратно и вдумчиво, умело. Кажется, ему просто нужно немного времени, и это отличный повод.
Ингрид чувствует, как колотится ее сердце. Особенно, когда его пальцы касаются кожи. Когда он, чуть просунув ладони, поддевает у плеч и стягивает, заставляя платье падать к ногам. Когда с легким нажимом гладит ее шею… хочется застонать.
Он глубоко и ровно дышит, она слышит у самого уха.
Раздевает ее. Она стоит перед ним голая, как в первый раз.
Слышит, как он скидывает сапоги, стоя, упираясь носком одной ноги в пятку другой.
Потом разворачивает Ингрид к себе.
И Ингрид понимает, что делать. Она так же неторопливо начинает раздевать его. Расстегивает пуговицы камзола, одну за одной. Стаскивает с него рубашку, сама касаясь пальцами его груди…
Снимает с него все.
Нет, обнять все равно не выходит – это слишком личное.
Она даже пытается встать на колени перед ним, но он подхватывает ее подмышки, потом легко поднимает на руки и несет на кровать.
Ставит на четвереньки. Молча. Так, как ему удобно, поближе к краю, раздвигает ее ноги, заставляя прогнуться, выгнуться к себе. И больше никакой нежности, никаких ласк.
И это нравится и пугает одновременно. Добавляет остроты, заводит своим ощущением ее подчинения и его власти. Но что-то важное ускользает…
Потом Сигваль крепко обхватывает за бедра и насаживает на себя. До упора, на всю длину. Так, что Ингрид кусает губы. Он чуть покачивается, словно удобнее устраиваясь в ней. Потом заставляет податься вперед, и снова к себе, направляя. Сначала медленно, потом наращивая темп. С тихим злым рычанием сквозь зубы.
Но Ингрид вдруг кажется – он здесь вообще не с ней. Она кукла… предмет, который дергают вперед-назад для получения удовольствия. От нее ничего не требуется, только стоять, как надо, расслабиться, подчиняясь ритму его рук. Кто бы ни был на ее месте – ему плевать. Он даже спиной к себе ее поставил только для того, чтобы не смотреть в глаза. Не видеть. Он просто использует ее.
И это его право.
Только на лишние мысли нет сил. Дыхание сбивается и кружится голова, и думать некогда, то самое томительное напряжение растет в ней, не давая вздохнуть.
Чуть медленнее, и быстрее снова, следуя каким-то своим ощущениям.