В этом районе города Головин никогда не был. Архитектурное направление, которому подчинялись здешние постройки, он бы назвал бетонными джунглями. Двенадцатиэтажные башни здесь чередовались с двухэтажными постройками, созданными из остатков стен, которые прежде стояли над заброшенными подвалами.
Здесь были на удивление широкие улицы и достаточно много частного транспорта.
– Что это за район? – спросил Головин, то и дело оглядываясь. Публика тут одевалась ярче, люди громко разговаривали и выглядели раскованнее.
– «Аллея Генерала Фолкнера».
– Что-то я не слышал такого названия.
– Это неофициальное. В городском плане он числится как «район номер двадцать два».
– И всё?
– Всё. Это бывший промышленный район, и у компании не было средств и желания, чтобы его перестраивать, поэтому они пошли на хитрость, было объявлено, что тут не действуют некоторые ограничения, и люди сами за собственные средства стали перестраивать и благоустраивать район, и теперь это уже что-то. Хотя, конечно, индустриально-бетонный привкус остался.
– Да, – согласился Головин, – но мне здесь нравится. Никаких полицейских или даже полицай-дронов.
– А ты стал словоохотливее после проверки на суперсканере.
– Да, и спасибо тебе за это. Такое ощущение лёгкости, давно забытое.
– Ладно, ты постой вон там, возле живого кустика в кадке.
– Правда, живой? – уточнил Головин, не видя никакого ограждения возле деревца.
– Правда, только ты его не трогай, здесь этого не любят.
– Да я и не собирался, – пожал плечами Головин, – а ты куда?
– Я отлучусь ненадолго, оборудование прихвачу.
– Какое оборудование?
– Необходимое.
И, оставив Головина, Фредди перебежал дорогу и направился в сторону бетонных построек, а его напарник самостоятельно преодолел ещё метров тридцать и остановился на выщербленном тротуаре в нескольких шагах от пластиковой кадки, в которой росло небольшое дерево.
Постояв немного, Головин осмотрелся и, поняв, что не привлекает к себе внимание, осторожно продвинулся в сторону деревца.
Потом – ещё. Не то чтобы он был дикарём и никогда не видел деревьев – видел, конечно, но издали.