– Да ну нафиг! – вырывается у Птицы против воли, но не от восторга: Аргона ведет корабль прямиком в эту хрень, непонятно почему оказавшуюся так густо понапиханной в космосе. – Куда нафиг?! – поправляется она.
Впервые за все это время она начинает чувствовать слабое подобие страха: плотная стена огромных и чуть поменьше камней, лениво движущихся по собственной орбите и явно с легкостью способных размазать корабль, в котором они находятся, вызывает нервную дрожь в коленках. Особенно с учетом того, что астероиды поменьше и вовсе пролетают мимо чуть ли не свистом.
– А иначе к нам не попасть, – усмехается Феникс, поводя рукоятями управления в странном ритме, похожем на морскую качку. – Поле искусственное и защищает от гостей со стороны Темного сектора.
– А они тут близко? – подает голос Ксень. Понимает, что ей бы лучше помолчать, так как ответ слышать не очень-то хочется, но… все равно любопытно.
– Да, они от нас в паре часов полета, – Аргона кивает, совсем не глядя перед собой. Она как будто на автомате прокладывает курс, и, кажется, астероиды ее совсем не беспокоят. – С их стороны такое же нагромождение, а дальше уже – миры темного сектора, те, кто под знаменами… Темного властителя.
И опять женщина делает запинку, называя правителя темных. Ксенька это замечает, и спрашивает:
– А что, он как Воландеморт? Его нельзя называть?
– Да какая разница, – Птица качает головой. – Если вы на таком расстоянии друг от друга и у вас война, то где бойня? Где… ну… всякое космические оружие и прочая хрень? И почему эти каменюки не притягиваются друг к другу?! Тут постоянно должны происходить столкновения!
– Поле техномагическое, – с удовольствием уходит от неудобного вопроса про имя властителя темных Феникс. – А насчет бойни… была бы – было бы легче?
– Может и да. Честнее – точно.
И снова Аргона заставляет себя сдержаться, притормаживает корабль в безопасной зоне и подходит к блондинке, как идут к опасным напуганным зверькам, преувеличенно-медленно и плавно. Эта девчонка бесит ее неимоверно – но и восхищает тоже; они восхищают обе: Птица своей прямотой и бесстрашием, слишком привычными, чтобы быть следствием гибели родителей, Ксенька же – отзывчивостью и любопытством, она как огненная восторженная искорка, с с которой приятно находиться рядом.