Чумные Псы: Оскал Страха - страница 20

Шрифт
Интервал


Врожденный цинизм выносит решение – подставить ее вместо себя – но Птица до такого никогда не опускалась. «С другой стороны, сереньких уточек – а я позабочусь, чтобы она на моем фоне вообще не выделялась – никто никогда не трогает. Это факт. Значит прорвемся».

И хоть немного успокаивается.

– Ого, какой! – Ксеня опять замечает первой какую-то непонятную штукотень, и теперь едва не выскакивает из штанов, пытаясь ее рассмотреть: – Несуразный! – выдает она вердикт.

Штукотень оказывается еще одним кораблем, но кораблем, разительно отличающимся от полупрозрачной тени, которую так лихо водит Аргона. Незнакомый корабль матово-черный, огроменный и походит на медленно плывущую в пространстве сигару невероятных размеров. Идет он действительно медленнее – Аргона юркой птицей обходит эту черную громаду и летит вперед.

– А он идет тем же курсом, – утвердительно говорит самой себе Ксень, и спрашивает у их пилота: – Этот тоже ваш?

Аргона отрицательно качает головой и Ксень предполагает настороженно:

– Темный?

– Нет, – поймав горящий любопытством взгляд голубых глазенок, Аргона решает рассказать, что за посудину они только что обошли: – Это Ютиленан, дипломатический корабль Орионцев. Проще говоря – они наши ближайшие соседи со стороны светлых планет, а еще – старые друзья.

– А какие они? – Птица со стоном пытается забиться поглубже в кресло: эта мелкая с ее неуемным энтузиазмом умудряется поднимать такую кучу шума, словно вместо нее целая толпа. Для Птицы ее много, даже когда молчит, а если, как сейчас, не молчит, то и вовсе передоз.

– Как принцессе, тебе не стоит узнавать, какие они, сейчас, – бурчит недовольно блондинка. – Ты явно не в том виде. Тем более вряд ли все союзники оповещены. Так что обойдемся без наглядных демонстраций.

Это была короткая шпилька в сторону Аргоны, которая, как была уверена Птица, вполне могла бы и удовлетворить любопытство рыжика каким-нибудь «техномагическим» способом вот прямо сейчас.

Нет уж.

Впрочем, решать все равно не ей, так что девчонка просто вздыхает и откидывает голову на подлокотник кресла. Может и лучше, если бы Аргона что-то эдакое сделала и познакомила их с этой дипломатической миссией. И воспоминания последнего дня снова можно было бы задавить. А так в ушах все стоит прощальный шепот мамы и отца, когда они как зная, что в последний раз выталкивали из себя через судорожное дыхание и слезы – слова. И почему-то эти слова звучат громче, чем крик, визг клаксона, удар, рев пламени, звон стекла, хруст собственных костей… Птица отчаянно жмурится и зажимает уши, привычно плюя на реакцию остальных – но лучше не становится. Под веками мучительно-четко отпечаталось перерезанное горло пижона, черная кровь все ниже склоняющегося шута, глаза, которые видели все, «бойся перья намочить»…