По-настоящему Абармид начал ходить лишь полгода спустя, но все эти месяцы были наполнены изматывающими тренировками. Он часами нарезал круги по комнатам: сначала на костылях, потом с палочкой, затем без всякой опоры, а еще позже стал навешивать на себя утяжелители, чтобы полностью вернуть ногам былую силу.
Об этой работе не знал никто, кроме жены и детей, но однажды наступил день, когда весь город узнал о его возвращении к жизни. В тот день Ашатаев взял список должников, когда-то написанный для супруги, и начал делать обход своих знакомых.
Первым он навестил приятеля, жившего на соседней улице в красивом двухэтажном особняке – дом был построен не без содействия Абармида. Когда хозяин открыл дверь, он даже не сообразил, что произошло в следующий момент: нос вдруг пронзила ужасная боль, мир опрокинулся вверх тормашками, а откуда-то сверху нависло отрешенное лицо человека, которого все считали пожизненным инвалидом. Сквозь красную пелену он увидел, как Ашатаев занес над ним ногу, бывшую, по слухам, абсолютно безжизненной, а потом ощутил, как эта нога в сапоге сдавила ему грудь – да так, что стало невозможно дышать.
– Ну, сколько ты там мне задолжал? – удивительно спокойным голосом произнес гость. – Три тысячи баксов? Так уж и быть, проценты за три года брать с тебя не буду. Близкий друг, как-никак…
Бережно уложив во внутренний карман деньги, что со слезами на глазах вынул из сейфа окровавленный владелец особняка, бывший мастер спорта отправился на рынок: там содержала ларек предпринимательница средней руки – в свое время Абармид помог ей открыть дело и твердо встать на ноги.
Сказать, что при виде нежданного посетителя торговка была шокирована – значит ничего не сказать. Ее обуял такой ужас, будто она увидела человека, которого накануне проводили в последний путь. Возможно, бедняжка решила, что «вурдалак» сейчас заживо ее съест или прибьет на месте.
Понятно, что ни убивать, ни даже бить ее Ашатаев не стал – хоть и гнида, а все-таки женщина. Он просто устроил в ларьке погром: повыбивал оконные стекла, с мясом вырвал дверцы холодильников, опрокинул прилавок и изуродовал кассовый аппарат, а напоследок уничтожил весь товар, яростно растоптав дорогостоящие продукты своими якобы парализованными ногами.
– Ты давай подсуетись, к вечеру наскреби сколько там мне должна, а я часиков в семь еще раз загляну, – самым миролюбивым тоном сказал Абармид.