Мелкий дождь стал накрапывать, небо осветили молнии, и гром раскатами прокатился по срединным землям. На глаза наворачивались слезы. Поток бурлящих эмоций разносил сознание в клочья, и остановить его или управлять им было невозможно.
Элиот молчал, ее слова, словно раскалённые клинки, врезались в мозг, и ранили чувства, и все во что он верил. Он судорожно вздохнул, набрал в легкие воздуха и ледяным голосом произнес.
– Если ты думаешь, что меня можно подчинить. Мной манипулировать, навязать мне чужую волю, то ты меня не знаешь. Ты ничего не знаешь обо мне и моих чувствах!… Мои чувства, только мои и никто их не может назвать фальшивыми. И только я могу ими управлять, и если потребуется, я вырежу их собственным клинком из сердца. Я не перед кем ни склонюсь… не по своей воли… – его глаза были холоднее льда, ее окатило холодом и по телу пробежали мурашки, дыхание замерло на мгновение, а он не отвел взгляда, и немного помолчав, добавил, – Я принадлежу только себе… Кажется, я сделал все, что должен был. Ты дома, в безопасности, я могу продолжить свой путь. Я и так задержался… – он слегка поклонился, прижав руку к груди – Мое почтение… – и, смотря в пустоту перед собой, он прошел мимо, направляясь к выходу.
Она судорожно выдохнула и ее душили слезы, ручейками стекая по щекам, больше сдерживать их не было сил. Хаос в эмоциях причинял дискомфорт, и только одна нить оставляла связь с реальностью, происходящей вокруг, это ощутимая боль. Его боль, как и тогда при первой встрече. А сдержанность и холод, с которой он ответил на ее вызов, задели и ее чувства, которые бултыхались в этом хаосе, как льдинки в стакане воды. Весь этот спектакль перешёл границы, и ей даже стало немного стыдно, что она была так резка. Дождь усилился.
Элиот вышел на улицу и подставил лицо дождю. Капли дождя, как слезы стекали по его лицу. Температура воздуха снизилась, стало промозгло. Думать совершенно не хотелось. Он попробовал отрешиться от эмоций, но в груди ныла тупая боль, и он решительно зашагал по дороге, что вела в зеленый коридор, откуда они прибыли.
Элис пыталась успокоить свои разбушевавшиеся эмоции и уже жалела об этом разговоре. Но ее радовало одно, что он не был под ее влиянием и его чувства были настоящие и принадлежали только ему. Он действительно принадлежал самому себе. И если даже она и имеет хоть какое-нибудь отношение к созданию этого мира, то не имеет влияния на него. Выходит она задела его за живое, да ещё и отпустила, дала уйти. Единственный живой человек за все ее время пребывания в этом мире, с кем могла поговорить, кому смогла довериться, открыться и она умудрилась причинить ему боль.