– «Он не выберется отсюда живым, его надо остановить…» – эта мысль привела ее в чувства, и она спустилась вниз.
– Элиот! – позвала она, но его нигде не было.
Она выбежала на крыльцо. Небо заволокло черными тучами, лил сильный дождь и воздух был холодный, как поздней осенью. Элиота и тут не было. Она встревожилась.
– Трикс! Трикси! – позвала Элис.
Кобыла неохотно вышла из конюшни под дождь и направилась к хозяйке. Элис не стала дожидаться и поспешила на встречу. Она похлопала лошадь по шее, та опустилась на колено и Элис забралась на нее. Платье было уже мокрым от дождя и неприятно прилипало к телу. Чувствовался холод.
Чем дальше Элиот удалялся, тем сильнее ныло в груди, и переполняли эмоции. Он даже зарычал от безысходности и усилил физическую нагрузку, рванул и побежал. Пока он бежал мысли разбредались в разные стороны и собирать их совершенно не хотелось. Воспоминания последних двух дней нахлынули. Сражение, отчаяние и боль, и встреча с ней, притяжение, что он ощущал все это время, выворачивали все чувства наизнанку. Если он уйдет, то впереди останется только пустота… И в чем тогда смысл? И где-то все еще проскальзывало ощущение, что с ней он словно заново родился. Но сейчас она посягнула на святую святых, его самолюбие и гордость были задеты, а его вера была поставлена под сомнение. В то ли он верил, и во что верить теперь. Отвратительное чувство, что землю из-под ног выбили. Элиот остановился, тяжело дыша, и согнулся, упираясь руками в колени, мотнул головой, пытался заглушить неприятное давящее чувство. Потом сделал глубокий вдох и выпрямился, медленно выдыхая, лицо стало суровым. Сейчас он твердо знал за что боролся и, сосредоточив свои мысли на этом, двинулся дальше. Расщелина была уже рядом. Он весь промок, рубаха прилипла к телу, холод пробирал до костей. Элиот уже добрался до расщелины, когда услышал позади цоканье копыт, гулким эхом отражающееся от скалы, замедлил шаг и обернулся.
Элис остановила лошадь и, спрыгнув с нее, направилась к нему. Выглядела она забавно, как промокшая кошка, глаза большие испуганные и грустные, волосы мокрые прилипали к телу, и платье, промокшее до нитки, облепило ее тонкую фигуру, на Создателя она совсем не походила. Пока она шла, твердость скалы в нем вновь пошатнулась, он разглядывал ее, и тут возникло чувство умиления, гнев и обида отошли на второй план, и уже казались несущественными, сдавившая грудь боль, отпускала.