Альберт всерьез подумал о Боге. Если он есть, то, наверное, должен ощущаться как-то так. Альберт лежал, глядя широко открытыми глазами в потолок, но не видя его. Вся жизнь представилась ему в новом свете. Все прежнее, событие за событием, даже мелкое, подчиняясь особой логике, стремилось к этой минуте. Измени он хоть что-то, вся жизнь текла бы сейчас по другому маршруту. Минуя эту точку, в которой он должен был быть.
Альберт не мог точно сказать сколько прошло времени. Острота ощущений постепенно снижалась. Вернувшись в свое привычное сознание, он, все еще потрясенный, старался сохранить в памяти как можно больше. Но быстро понял, что в этом нет необходимости, так как часть этого покоя будто осела в нем, где-то в глубине, на уровне солнечного сплетения. Внутренним взором он мог касаться его, ощущая при этом необъяснимые волны наслаждения. Альберт не мог понять этого состояния, но сразу поверил ему.
Сверхъестественные переживания имели и другие последствия. К вечеру следующего дня Альберт вспомнил, что уже несколько часов кашель не мучит его. И тем же вечером, не разбираясь ни в чем, его перевели в теплую камеру, где его ждали свет и кровать с матрасом.
Спустя полгода…
Автозак подъезжал к воротам Верхнеуральской колонии. Альберт потер виски и сжал переносицу. Хотя пересылка изрядно измотала его и физически и морально, свое состояние он оценивал как хорошее. Этап занял без малого полгода. Позади десятки временных помещений и вагонов, сырость, вонь и клопы. Иногда условия содержания были относительно хорошими, и Альберт старался использовать их для набора сил и отдыха. В Магнитогорской пересылочной тюрьме он встретил двух арестантов, которых везли с Верхнеуральска. Строгий режим и так не сахар, но то, что рассказали они, подтвердило доходившие ранее слухи о беспределе в колонии.
Уже была середина октября, когда Альберт ступил на территорию Верхнеуральской зоны. Окинув хмурым взглядом двор и пару чахлых берез при входе, Альберт двинулся за завхозом к начальнику тюрьмы. По пути завхоз, мужчина лет пятидесяти с обветренным красным лицом, быстро и без всяких эмоций сообщал о порядках колонии. Альберт слушал молча, вопросов не задавал и к концу уже имел уверенность в том, что живым он отсюда не выйдет. Весь прошлый опыт и принципы, которых он держался, прямо противоречили здешнему положению.