Проехав от места нашей ночевки 25 км, мы приблизились к местности Андижан-кичу («андижанский брод»)[74]. Здесь располагается очередной военный пост. Дорога пересекает огороженный двор с казармами, таможней, сараем для товаров, конюшнями и через другие ворота выходит на деревянный мост, перекинутый через основное русло Кызыл-су. За Андижан-кичу различимы сады большого селения Сарман, насчитывающего 350 домов и являющегося своего рода предместьем Кашгара.
Торговые караваны не имеют права идти прямой дорогой из Андижан-кичу в Кашгар, а направляются севернее, на пост Зунг-караул («большой пост») в 16 км от Андижан-кичу, где находится главное таможенное управление, чтобы там предъявить детальную декларацию о привезенных товарах.
В 17 км от Кашгара меня встретил высокопоставленный чиновник из канцелярии даотая с переводчиком и, передав визитную карточку даотая, от его имени поприветствовал меня в качестве гостя китайского правительства. Одновременно с ним на встречу со мной приехал предводитель русского купечества в Кашгаре, а также делегация купцов, которые пригласили меня на дастархан, т. е. на угощение.
Уже издалека был виден высокий шелковый шатер, украшенный флагами российских цветов; в шатре большой стол был заставлен мисками с разнообразными кушаньями и подносами с фруктами и сладостями. По краям стола стояли две традиционные сахарные головы. Поскольку приготовленное угощение не уместилось на столе, то дастархан (скатерть) спускался на землю и покрывал большой кусок травы перед шатром и также был целиком заставлен подносами и мисками с едой.
Для казаков отдельно была поставлена шамиона (разновидность шатра на высоких шестах, который дает много тени и хорошо проветривается), а под ней на войлоках разложено обильное угощение.
Пригласив в шатер китайского чиновника вместе с переводчиком, а также купеческого старейшину и делегацию купцов, я с удовольствием спешился после тридцатикилометрового пути под палящим солнцем и с аппетитом принялся за импровизированный завтрак, беседуя с представителями делегации и чиновником. Последний всем своим видом демонстрировал возмущение тем обстоятельством, что, в нарушение китайского этикета, я позволил его переводчику и местным жителям есть за одним столом со мной, не оказывая никому предпочтения и рассматривая всех как равноправных гостей.