Сей персонаж былых событий,
Судьбы досадный эпизод.
Досадный ли? Скорей, основа
Всего того, что приключилось
По скрытной милости его.
Но, всё же, я ему обязан
Тем рандеву с его супругой,
Когда вселенную открыл —
Открыл вселенную восторга
Пред светлым женским обаяньем,
Пред красотою и умом.
И с той поры сокрыть старался,
Как сам робею и теряюсь,
Когда я спорю, иль молчу.
Моя отрада – Воронцова,
Моя судьба – не Воронцова:
Смеюсь и плачу невпопад.
И это было… Было, было,
И потому уже не будет,
Ведь на земле возврата нет.
А что же было? Только встреча —
Простая встреча перед богом,
Где Воронцова, как жена,
Сдержала слово перед мужем,
Супругу верность сохранила,
Себя ничем не запятнав.
Тот день стекал зарёй на запад,
А мы стояли друг от друга
На расстоянии руки.
Не смея мыслию обидеть,
Не смея действием ударить,
Как руку ей поцеловал
(Я и поныне ощущаю
Прикосновение к руке.
О, это милое baise-main),
Склонившись робко, будто отрок,
Коснулся трепетно губами
И откровенно оробел.
Я по руке, белее лилий,
Представил суть телесных линий,
Увидел, словно изнутри,
И сам от этого смутился —
Душа, как варево, вскипела, —
И стал пунцовым, хоть туши,
Пред целомудренной, степенной
Елизаветой, потерялся
И прочь от чувства убежал.
Она мила и превосходна,
И обходительна, тактична,
Умна донельзя, чёрт возьми!
К тому ж, возвышенна, как небо,
И, словно пашня, благодатна,
Но только это не моё!
Семья и дети между нами.
Что предложить могу графине?
Зачем подобный мезальянс?
И в стороне стоять не в силах,
Смотря на даму безучастно,
Как будто мёртвый инвентарь…