Я чувствую, как дрожат губы, а затем мама снова обнимает меня.
– Прости, я не хочу, чтобы ты проходила через это, и я все исправлю. Обещаю, я все исправлю.
У меня сдавливает горло. Я задаю вопрос, который никто, никогда не должен задавать своей матери:
– Что, если что-то случится с тобой?
Она молчит так долго, что я начинаю слышать, как бьется мое сердце.
Она открывает рот, закрывает его, потом открывает снова.
– У меня больше нет выбора.
Затем она обнимает меня, прижимает к себе, и от этого меня снова начинает мутить, но я так же крепко обнимаю ее в ответ.
– Просто скажи мне… кто тебя преследует? – спрашиваю я, когда она идет к двери.
Она останавливается, уже взявшись за дверную ручку, и, хотя мне не видно ее лица, я догадываюсь, что она отвечает, крепко зажмурившись:
– Что бы ни случилось, пожалуйста, помни, что я люблю тебя.
Мама не звонит.
На первый день я убеждаю себя, что у нее могло найтись множество причин задержаться. Может, возникли проблемы с машиной. Может, она потеряла телефон или у него села батарейка. Может, то, что ей нужно было сделать, заняло больше времени, чем она рассчитывала.
Могло случиться миллион вещей, еще не означающих, что случилось нечто плохое.
Но все же… может быть, она ранена.
Может быть, они нашли ее.
Может быть, они убили ее.
Я не сплю.
* * *
На второй день я больше не могу врать себе. Мама должна была позвонить. Она могла скрывать от меня что угодно, но не свою любовь. Она бы никогда не оставила меня вот так, одну, на несколько дней. Значит, у нее не было выбора.
Потому что ее ранили.
Потому что ее нашли.
Потому что ее убили.
Я обгрызаю все десять ногтей. Я не останавливаюсь, даже когда пальцы начинают кровоточить.
Я раскачиваюсь взад-вперед, сидя в углу кровати.
* * *
Посреди ночи я разбираю телефон на части. Я не спала два дня, и мне слишком сложно не поддаться желанию сделать хоть что-то, что угодно. Может, в мобильнике что-то сломалось, и поэтому звонок не проходит. Это самообман, но я упорно цепляюсь за него, пока не обнаруживаю, что вокруг меня валяются обломки телефона, а по щекам текут слезы.
* * *
Прошло три дня с тех пор, как я говорила хоть с кем-то.
Три дня.
Большую часть времени я провожу, пытаясь собрать телефон – с какой стати я вообще решила, что смогу вот так вот просто разобрать его и собрать снова? Когда мне удается более или менее придать мобильнику первоначальный вид, я включаю его. Загорается дисплей, звучит приветственная мелодия. Мне хочется швырнуть телефон об стену.