– У меня есть имя, – сквозь зубы процедила я, пытаясь за дерзостью скрыть тот ужас, что нахлынул на меня при виде хищных багровых завитков, которыми была сейчас раскрашена аура мужчины. Багровый – цвет жестокости и мучений, перевела я для себя, и стала внутренне паниковать.
– Но-о-оль, девочка моя, что я слышу? Не поумнела за пару часов, да? – холодно протянул мужчина.
– Не судите по себе! – отпарировала я. – У меня есть имя – Даянира, и я не собираюсь следовать вашим идиотским требованиям, если того не желаю!
– Ммм, дерзишь, значит. Прелестно, прелестно… но тем хуже для тебя, – с притворным сожалением проговорил ученый, обманчиво мягко поднимаясь с кресла.
Только теперь я обратила внимание на полное отсутствие рубашки у моего мучителя, обнаженный торс был неожиданно скульптурно подтянутым и полным шрамов, как будто его обладатель проводил в боях столько же времени, сколько в своих лабораториях.
– Смотрите, как бы в итоге не стало хуже вам… господин, – мило улыбнулась я, вкладывая в последнее слово презрительные модуляции типа “гад ползучий”.
Мужчина усмехнулся, резко схватил меня за плечи, толкнул к стене, крепко вдавив в нее своим телом, твердым и напряженным, как сталь. Выбив из меня на секунду воздух, хозяин не спеша провел рукой сверху вниз по моему дрожащему телу, почти болезненно нажимая на все чувствительные участки кожи.
– Не зли меня, Ноль, иначе придется немного попортить твою нежную кожу, а мне бы пока этого не хотелось. Поэтому лучше открой свой дерзкий ротик и скажи: “Слушаю и повинуюсь, мой господин”.
– Меня… зовут… Да-я-ни-ра! – прохрипела упрямо я, прижатая к стене так, что больно было дышать.
– Да что ж ты такая упрямая, – печально вздохнул мужчина, выпуская из ауры уже знакомый мне мятный лепесток Боли. Увидев его, я забилась как птица, но бесполезно – слишком крепко меня держал этот сумасшедший садист.
– Потому что… – сорвался мой голос от отчаяния, – потому что я – это я, я не безликая цифра, не сгусток мышц и крови, мое имя – это я сама. И я не сдамся, пока дышу! Лучше убейте меня сразу, потому что я – не подчинюсь!
Гениальный ученый задумчиво усмехнулся, выслушав меня на удивление внимательно, одновременно подушечками пальцев мягко обводя мои щеки, по которым уже поползли непрошенные слезинки. Ну да, бывшая Охотница – все-таки женщина, и сейчас особенно сильно прочувствовавшая свою слабость и хрупкость.