Хроники одной бензоколонки - страница 3

Шрифт
Интервал



Ищу сигареты «Ред Эппл».


Чувство принадлежности к прошлому растет. Будто я – артефакт, последний динозавр углекислого мира, последний часовой (нефтехимической) эпохи, которую ждет скорый конец. Последний смотритель маяка, купавшегося в золоте (XX) века: в черном золоте.


Неизбежный закат ископаемого топлива оставит меня без работы ровно через полтора столетия.

9

Хоть моя заправка и расположилась на окружной трассе за городом, между гостиницей и заброшенной панелькой, это – центр мира. Место снабжения, проезда, передышки. Начало и конец пути: я на перекрестке дорог (на опушке возможностей?), и большую часть времени слежу за всем с меланхоличным равнодушием зомби. Но иногда – с ипохондрической серьезностью антрополога.


Со своего наблюдательного поста, общественной дежурной, я вижу, как он (мир) проходит передо мной, уезжает и возвращается, то взволнованный, то изможденный.

Втягивая и изрыгая чужие маршруты огромной воронкой, как черная дыра всевозможных путей, бессчетных и непостижимых, бензоколонка – это венец автодорожного свода. Его несущая ось.

9 БЭ

Иногда мне и самому хочется уехать.

10

Моя мечта – перевестись на заправку в Техас. Я всегда грезил о бескрайних просторах.

11

В Техасе моя заправка стояла бы на краю пустыни, посреди пустоты, недалеко от Эль-Пасо или Шугар-Ленда. Я продавал бы гамбургеры и колотый лед циничным дальнобойщикам и усталым ковбоям.


Устав от местных аттракционов, шериф заходил бы иногда в бар при заправке, подышать прохладой из кондиционера. Передохнуть, выпить пива, сбежать от рутины, сыграть в дартс, расслабиться после дня, лишенного событий и смысла.


Вечером, на закате – 40 градусов в тени – я шел бы к мотелю El Rayo De Sol за заправкой, смотреть, как последний товарняк проезжает вдоль бесконечных труб нефтепровода и торчащих рядом ржавых останков машин. Чужак в Техасе.


Вытирая лоб, проклиная жару и сушь, прижимая к щеке ледяную банку мексиканского пива, я мечтал бы о дожде, о том, чтобы сменить обстановку: работать на заправке в парижском пригороде; уехать из этой бесплодной, постиндустриальной дыры.

12

Какой-то дедок топчется у прилавка, а я играю в шашки с моим другом Ньецлендом, в прошлом профессиональным теннисистом, ныне тренером. Он часто заходит повидаться: сыграть или поболтать о былых подвигах, о единственном своем профессиональном матче на турнире в Маниле, который до сих пор не может вспоминать спокойно, и о заботах частного тренера – его нового поприща в дорогих кварталах Парижа, обители избалованных подростков.