– Но там, кажется, над дверью был какой-то герб?
– Если бы я знала, что так получится, я непременно бы разглядела и запомнила его.
– Его надо вернуть, – еще тише пробормотал Альфонсо.
– Я его верну! – воскликнул Дени.
Он тут же распряг лошадей и поскакал в том направлении, куда уехала черная карета. Одна лошадь была под седлом, другая бежала рядом.
– Не волнуйся, милый Альфонсо! – успокаивала старика Карменсита. – Все будет хорошо, вот увидишь!
– Дай Бог!
– Ведь так не бывает – было хорошо и вдруг сразу стало плохо!
– Да, ты права, моя дорогая, так не бывает… Так не должно быть… – ответил бесцветный голос Альфонсо.
Его неподвижные глаза смотрели вслед удаляющемуся Дени.
Слуга отворил дверь и жестом пригласил Анри войти.
Они очутились в небольшой комнате, плохо освещенной слабым потоком солнечных лучей, пробивающихся через маленькое окошко. С противоположной стороны находилась еще одна дверь.
– Наружная, – объяснил слуга.
Комната была обставлена более чем скромно: стол, скамья, маленькая кровать, – и более всего напоминала собачью конуру. Низкий потолок нависал над головой, и Анри, подняв руку, легко дотянулся до него.
– Это и есть моя комната? – осведомился молодой человек.
– Да, – коротко ответил слуга и вышел.
Анри быстро осмотрел свои новые владения, сел на кровать и только теперь осознал, насколько она мала, будто была рассчитана на ребенка.
И вдруг, словно снежная лавина, обрушилась на него череда мыслей и воспоминаний.
«Что я выиграл из-за собственного упрямства? – подумал он, – Раньше хоть я был свободен и волен распоряжаться собой, как мне заблагорассудится, а что теперь? Кругом – незнакомые лица, и ни одного близкого человека. Пожалуй, я вскоре затоскую даже по дракам, которые устраивала мне эта глупышка Карменсита».
Он вытащил из кармана вещицу, подаренную ему Альфонсо, и подошел к свету, чтобы лучше ее рассмотреть. В солнечном столбике пылинок камень заиграл своими гранями, и Анри с удивлением заметил, насколько эта безделушка была похожа на настоящую драгоценность. Большой фиолетовый камень с отлично отшлифованными гранями был заключен в замечательную оправу. «Наверное, это все, что осталось у Альфонсо от его жены», – решил Анри, – Конечно, он очень любит меня, раз отдал такую вещь именно мне».
Затем он спрятал подарок обратно в карман. И вовремя.