Ивнев удовлетворенно кивнул головой:
– Это любопытно. А кто еще войдет в группу?
Есенин стал перечислять:
– Вадим Шершеневич, Сандро Кусиков, Иван Грузинов. А там посмотрим. Думаю, найдутся еще желающие. Но отбор будет строгий.
– Мда… это конечно интересно, – пожевав тонкими синими губами, почти как старушка одобрительно произнес Ивнев.
– Вот и хорошо. Через три дня в газете «Советская страна» будет напечатан наш манифест. Необходимо будет тебе тоже ознакомиться с этим воззванием и подпись свою поставить.
На следующий день утром, в гости пожаловали поэты Шершеневич, Кусиков и Грузинов для конкретного обсуждения, наметившегося литературного направления.
Или как отметил Шершеневич: «весьма грандиозного литературного факта».
Собрались все поэты в большой комнате, где проживали Сергей и Анатолий.
И тут в самый разгар обсуждения на пороге вдруг появился Иван Рукавишников.
Был он как обычно подшофе, а с ним еще какие – то двое его «хороших приятелей», как он их представил.
Ивнев чуть – чуть выглянул, чтобы посмотреть, кто явился и тут же брезгливо поморщился:
– Ну, вот сейчас начнется.
– Что начнется? – не понял Шершеневич.
– Очередная пьяная вакханалия, – усмехнулся ехидно Рюрик, и тихо посмеялся в рукав своей новой длинной кофты.
– Не начнется, – твердо заявил Вадим. Сейчас не время шуметь, ведь мы заняты важным делом.
Он встал, решительно подошел к Рукавишникову и к его приятелям, и, сжав кулаки, угрожающе заявил:
– А ну выметайтесь, не видите что у нас важное заседание. Мы очень, нужный вопрос обсуждаем.
– Чего… о? – нагло скривил лицо в усмешке один из «приятелей» Рукавишникова.
Шершеневич внимательно оглядел его и выдохнул.
– Предупреждаю: я боксер, и поэтому мало вам не покажется.
Двое тут же покорно повернули на выход, кроме Рукавишникова.
– А ты чего рыжая борода? – вопросительно уставился на него Шершеневич.
Есенин и Мариенгоф дружно рассмеялись:
– Да он Вадим наш, тут в коммуне проживает.
– Да я свой, – пьяно икнул Рукавишников и грустным взором окинул крепкие кулаки Шершеневича.
– Тогда направляйтесь к себе в комнату и не мешайте, – приказал Вадим.
Рукавишникову приказ пришелся не совсем по душе.
– Не кричи мил человек, я тоже такой же поэт, как и вы.
– Согласен, – кивнул Шершеневич. Но сейчас вы едва держитесь на ногах. Так что идите отдыхать.