* * *
Студенты юридического факультета также восторженно встретили поэтов.
Прямо на входной двери Академии красовалась афиша из серой дешевой бумаги с головами Есенина и Мариенгофа в шикарных цилиндрах.
И снизу крупными черными буквами было выведено:
«Поэты – имажинистыновойреволюционнойРоссии».
Оба усмехнулись, увидев афишу.
Мариенгоф стал громко говорить Гаркави:
– Гляди Миша вот этот плакат через два десятка лет, станет очень ценным раритетом. В самый раз будет в литературный музей поместить.
Гаркави засмеялся, и равнодушно кивнув головой, изрек:
– Это прекрасно. Надо будет афишу забрать домой и продать потом за сто тысяч рублей.
Когда аудитория наполнилась студентами, конферансье тихо сказал поэтам.
– Хотел бы попросить вас, чтобы программа была прежней. Надо предыдущий успех повторить. А кому из вас выходить первым решайте сами.
На этот раз первым вышел Есенин, и честно прочитал те же стихи, что читал и у медиков. И снова имел успех. Аудитория также громко рукоплескала.
А вот Мариенгофу не совсем повезло.
Сначала его хорошо приняли, но потом свист и гоготанье не позволяли имажинисту нормально читать стихи.
А когда он с большим пафосом продекламировал:
Твердь, твердь за вихры зыбим,
Святость хлещем свистящей нагайкой
И хилое тело Христа на дыбе
Вздыбливаем в Чрезвычайке…
То неумный хохот увеличился во много раз.
И он был вынужден уйти со сцены как говориться несолоно хлебавши.
Гаркави бросился утешать поэта:
– Не обращайте внимания. Такое случается. Вот у Сергея тоже такое могло случиться.
Есенин, перекидывая красивую черного цвета трость с руки на руку, как – будто согласился:
– Да, такое бывает иногда.
Однако Мариенгофа это мало утешило. Он презрительно отплевывался:
– Они решительно ничего не понимают в поэзии. Этим юристам лишь бы в кабинетах штаны просиживать, читая свои паршивые законы.
А Есенин строго обратился к Гаркави:
– Ладно, Михаил давайте деньги. Ехать уже пора.
Гаркави поморщился как от зубной боли и с не охотой вновь полез в карман своего модного коричневого френча.
Достал две большие пачки заранее приготовленных денег и протянул по очереди поэтам.
Когда Есенин и Мариенгоф, надев пальто, собрались к выходу, к ним неожиданно подошел парень в студенческом кителе со смешными не в меру большими ушами, и взволновано проговорил: