Она замолчала, продолжая улыбаться. Но молчала только несколько секунд. А потом снова стала увлеченно рассказывать.
Так я и узнал много нового о дружбе этих двух разных поэтов, таких необыкновенных и можно сказать даже загадочных.
Вот такая состоялась удивительная встреча.
* * *
А потом когда уже учился в Литературном институте, познакомился (тоже случайно) с ректором высших литературных курсов поэтом Валентином Сорокиным.
Оказалась что в 60 – 70 годах он был хорошо знаком с поэтом – имажинистом Рюриком Ивневым, который в свою очередь также был другом Есенина. На просьбу рассказать о Рюрике Ивневе Валентин Васильевич помолчал (видимо размышляя, стоит или нет) потом усмехнулся и кивнул:
– Хорошо. Заходи через пару дней, поговорим.
Когда я постучался к нему в кабинет, он пил кофе.
Сорокин поведал, что он даже некоторое время жил у Рюрика Ивнева.
– Это когда не было еще своего жилья, – уточнил он. Рюрик Ивнев был человек спокойный. Я бы даже сказал тихий, но в тоже время себе на уме. Не пьянствовал и не скандалил, и кушал почему – то мало, видимо оттого и был чрезмерно худой. Но относился к своему окружению уважительно, за это и его тоже уважали. Про Есенина и Мариенгофа рассказывал много.
– А про кого больше? – поинтересовался я
– Пожалуй, про Есенина. Говорил, что Мариенгоф был слегка высокомерен. Анатолий считал, что он на одной ступени стоит по таланту с Есениным. Мог, что угодно сочинить о человеке ради личной выгоды, и ради заработка. А вот Рюрик Ивнев не считал себя сильным писателем (он писал и прозу), и спокойно к этому относился. Вот такой он был откровенный и честный имажинист Рюрик Ивнев, – с улыбкой констатировал Валентин Сорокин.
Вот после всех этих непредвиденных, но очень впечатляющих встреч и тщательного изучения свежих материалов, которые стали широко, доступны в 90- годы я и решился, наконец, спустя много лет написать повесть о дружбе и вражде этих двух неординарных людей: Есенина и Мариенгофа.
Так что все нижеприведенное здесь это правда и ничего как говориться кроме правды.