* * *
– Круто. Эрролл? – напирая на «р» и «л» переспросил я.
– Нет. Э-р-л, – по буквам произнес Александр.
В разговоре наступила пауза. Александр навалился на колбасу с сыром, а я откинулся на спинку стула и стал рассматривать неожиданного визитера, пытаясь понять, что же все-таки привело его в столь поздний час именно ко мне.
Вкушал Александр как-то странно. Вроде девяностые давно позади, жизнь у многих представителей нашего поколения вполне наладилась, не впроголодь. Но бутерброды с селедкой он уплетал быстро, уважительно укладывая кусочки на поверхность хлебного ломтя, еще и поправлял аккуратно, если нарушалась ему одному видимая гармония. «Соскучился по простецкой еде? Или голоден?» Он смачно жевал «Краковскую», как когда-то мы ели на посиделках в общаге в далекие застойные времена. «В нем пропала респектабельность. Ее вытеснила суетность», – подвел я итог наблюдениям.
Тем временем ночной гость утолил тягу к простой пище и продолжил рассказ:
– Мы с Ольгой были просто счастливы, понимаешь? Эрл сразу проявил музыкальные способности, и мы начали парня учить музыке прямо с пяти лет. Сперва частным порядком.
– Это вы правильно, молодцы, – одобрительно покивал я.
– Да. Он весь в маму пошел. Слух тончайший, пальцы длинные, крепкие, – при этих словах он покрутил ладонью, разглядывая свои – явно не длинные и совсем не тонкие.
– Потом отдали в музыкалку, хорошую, на Нарвской, – Александр махнул рукой в сторону, наверное, Нарвской. – Он так играл Шопена! – покачал головой.
– Играл? – уточнил я.
Мой друг тяжело вздохнул и покрутил в руках стопку. Я наполнил емкости, кои тут же и опорожнили.
– Да, – он продолжал крутить незамысловатый предмет в руках. – Два года назад Эрл заболел. Ангина. А мы не долечили, понимаешь? Надо было лечить, так нет же, перепугались, что школу не окончит. Да еще эта завучиха мозг вынесла Ольге, что на второй год оставят. Совсем извела. Ну, мы и лечили экспресс-методами. Долечили, как говорится.
Александр уперся взглядом в стопку, то ли ища в ней поддержки, то ли желая услышать признания в грехах.
– Что произошло? – тихо спросил я, едва нарушая зыбкую тишину.
– Эрл потерял слух.
И вновь возникла тишина, давая возможность физически ощутить мир, в котором оказался Эрл. Ухо непроизвольно силилось зацепить хоть какой-нибудь звук. Кухня в другой части квартиры, окна смотрят в маленький двор-колодец, где в столь поздний час, конечно же, источники звуков давно спят. Даже вода в кране не капает. Вроде бы на улице дождь, но теперь стеклопакеты не позволяют проникать подобным звукам в квартиры. Шум образовался сам собой: зажужжал холодильник. Спасибо ему, вывел нас из ступора.