Труден председательский хлеб; много чего повидал на своём веку Иван Панфилович, и научился вести хозяйство осторожно, не промашисто, подолгу недоверчиво приглядываться, прицениваться, прежде чем на что-либо решиться. Слишком горьки и больны были прежние уроки: то кукурузу расти, то бобы; то запахивай луга и своди клеверища, то возрождай. Голова кругом шла от неожиданных и противоречивых отрицаний незапамятного крестьянского опыта, вверху велась сложная борьба, защищались диссертации, а внизу трещали чубы и наживались инфаркты.
Всё это надо было пережить, пересилить, суметь извернуться и уцелеть, остаться хорошим и для начальства, и для колхозников. И беспрерывно, как на конвейере, давать стране хлеб, мясо, молоко, яйца, шерсть. В районных сводках его вполне устраивала надёжная, незаметная середина, которую во всех докладах обходят молчанием – не хвалят и не ругают. «Сзади не оставайся, вперёд не вырывайся, в серёдке, в серёдке толкайся!» – балагурно поучал он вдрызг изруганных на активах коллег, чьи хозяйства замыкали сводки, и при этом хитровато посмеивался и похлопывал их по плечу, и сам себе казался ловким, изворотливо-удачливым мудрецом, который всё предвидит и всё знает наперёд, и которого на мякине не проведёшь.
Случались и ему тумаки, правда, не часто, и он, словно бы взбодрённый, становился оживлённее, говорливее, чем обычно, и охотно шёл с приятелями в чайную обмыть выговорок, балагуря: «Маленькие неприятности не должны мешать большому удовольствию…»
Подули новые ветры, и улеглась лихорадка реформ и переустройства, отдали всё в их руки – хозяйствуйте. Можно было расправить слежалые, изрядно пообщипанные крылья, и развернуться с озорным размахом, что выстрадан годами и снится по ночам. Никто не препятствовал осуществлению самых дерзких задумок и планов, никто не осаживал окриком, не убавлял прыть. В те годы и поднялся на центральной усадьбе белокаменный посёлок – сладкая мечта его молодости.
Но слишком глубоко въелось в душу недоверие, и он, недосыпая, недоедая, старался успеть побольше, со страхом ожидая, что в один прекрасный день данные права грубо отберут, и с района снова раздастся командный голос, и снова нужно будет лишь покорно слушаться и хитро ликовать между руководящими установками, больше доверять своей крестьянской смекалке.