После нескольких дней пребывания в посёлке Гарден, я сдружился с
некоторыми селянами, а несколько полноватых местных девушек, даже
строили глазки и выразительно качали бёдрами, проходя мимо.
Поначалу это очень даже забавляло, но когда в местном трактире мне
попытался набить морду один из отцов этих барышень, стало не до
смеха. После этого случая я был осторожен в общении с селянами.
Репутация – это, конечно, дело хорошее, но рожу поберечь тоже
стоит.
Люди из посёлка пытались разговаривать со мной, но сейчас мне
было просто плевать на них и их проблемы. Мне срочно нужно было
поговорить хоть с кем-то из игроков. Вполне возможно, что я не один
такой – застрявший здесь.
К концу второго дня было решено сделать привал. Мне было всё
равно. У костра меня все бесили ничуть не меньше, чем в дороге. Я
немного отошёл от общего лагеря и присел на землю у кривой
берёзы.
Вообще из-за местного климата почти все деревья были чахлыми и
невысокими. Лето здесь, на севере, проходило быстро, буквально за
два месяца. За это время даже пшеница на полях толком не успевала
созревать, поэтому раз в год по таким же посёлкам, как Гарден,
ездил друид и с помощью заклинаний доводил посевы до окончательного
созревания.
Я сидел у берёзы, раз за разом вчитывался в логи прошедшего в
посёлке боя, и ничего там не находил. Я не был убит, я даже не был
ранен. И очень сильно меня беспокоило воспоминание о боли, которую
ощутил, упав на ту проклятую телегу. Солнышко пригревало, звуки
природы успокаивали, и я не заметил, как задремал.
Открыл глаза я в совершенно белой комнате. Пошевелиться не мог,
просто лежал на спине и смотрел в потолок. Слышал своё дыхание и
тихое сопение кого-то рядом. Пробовал подать голос, но ощутил в
горле посторонний предмет, и тут же вернулась боль, боль во всём
теле. Казалось, что даже волосы на голове сейчас источают эту
адскую и нестерпимую боль. Не контролируя себя, снова попытался
закричать, но безуспешно. И уже теряя сознание от этой дикой боли,
где-то далеко-далеко услышал голос мамы. Голос настолько родной,
что казалось — ничего лучше его не существует. Мама звала меня,
плакала и сквозь слёзы снова звала меня. Её голос становился тише и
отдалялся, пока полностью не пропал.
Я проснулся у той самой берёзы, где заснул, со слезами на глазах
и в полной тишине. Встал, отряхнулся и пошел в ту сторону, где
беженцы разбили походный лагерь. Однако, там никого не было. Судя
по солнцу, проспал я всего несколько часов и с лёгкостью мог
догнать колонну поселенцев, но я постоял, глядя на дорогу – и
решил, что догонять не буду. Даже крикнул в сторону ушедших: