Иона непроизвольно глянула на ладонь: от раны уже не осталось и следа.
– Это ценно, – признал Эрвин. – Но мы открыли бы это в ходе допроса пленницы, если бы, по моему плану, взяли ее живьем.
– Позвольте отметить и другое, милорд. Назначение Крейга Нортвуда вредит, скорее, самому Крейгу, чем вам. Он получит прямой конфликт с императрицей и двумя имперскими генералами, в коем погрязнет и перестанет вам досаждать. Больше того: как Нортвуд, так и владычица со временем станут искать в вас союзника.
Эрвин позволил себе едва заметную улыбку:
– Я успел это обдумать, пока Клыкастый замахивался на меня секирой.
– Что же до погибшего кайра, то он и так заслуживал кары за неподчинение. Теперь вы избавлены от тяжкой необходимости казнить соратников. Осталось лишь наказать третьего часового – горца. Обойдитесь мягко – парой месяцев тюрьмы – и вызовете общее уважение своим милосердием.
– Я подумал и об этом. Но один вопрос остался не решен: что мне делать с вами?
– Полагаю, милорд, лучше всего – восхититься нашей смелостью, отчаянной решительностью, способностью трезво мыслить в сложной ситуации. И простить нас, учитывая названные исключительные качества.
Она не скрывала иронии. Эрвин усмехнулся:
– Хороший ответ.
– Теперь позволишь мне налить орджа?
Она наполнила чашу и сама же сделала большой глоток. Подала Ионе:
– Согрейся, дорогая.
Иона, доселе смятая и бессловесная, поднялась на ноги:
– Все, чего я хотела, – вылечить отца.
И ушла сквозь мучительную тишину.
* * *
Эрвин, мой пронзительно умный Эрвин… Сегодня ты был чудовищно глуп. Бранил меня за неудачу, не понимая того, как больно я сама изгрызу себя клыками вины и стыда. Или, напротив, был исключительно умен и предвидел, как раздавит меня твое непонимание. Но в этом случае – ты жесток. Настолько жесток, что нельзя об этом думать.
Мне горько, Эрвин. Смертельно горько от того, что не смогла спасти отца, что создала тебе столько проблем, что весь мой план пошел прахом. Мне до того горько, что нужна поддержка родного человека. Разве часто я прошу тебя о помощи? Нет. И сегодня не прошу. Но ты мог бы понять. Мог услышать мою мысль! Я ведь так часто слышу твои… Глупый Эрвин. Жестокий Эрвин.
Лишь на рассвете она уснула, обессилев от мучений.
А проснулась от настойчивого стука в дверь.
Накинула халат, подошла, увидела на полу под дверью листок бумаги.