«Кончилось плохо, но ты делала то, во что верила. Я был несправедлив с тобой. Прости. Э.»
Спросонья перечитала дважды. Когда поняла, комок подкатил к горлу. В дверь снова постучали, она спросила:
– К-кто?..
– Твой глупый брат.
Она отперла, и Эрвин смерил ее взглядом от спутанных волос до босых ступней.
– Чего-то подобного я и боялся…
– Что я сплю без обуви?
– Что проведешь ночь в терзаниях и станешь похожа на мумию. Я приходил около рассвета, но ты спала слишком крепко, потому оставил записку.
Он взял у нее листок, а взамен подал чашку.
– Я прошу у тебя прощения. И хочу, чтобы ты выпила этот кофе и очень, очень, очень быстро привела себя в порядок. Через четверть часа – примиряющее событие, мы должны на него попасть.
– Какое событие?
– Военный совет.
– Что мне делать на военном совете?
– Практически нечего. Потому и зову тебя: не ради пользы, а для примирения.
Она попробовала кофе. Было очень, очень вкусно.
– Эрвин… Больше не кричи на меня.
– Больше меня не обманывай.
Иона протянула брату мизинец, как в детстве.
* * *
Столько эмоций вызвало это нежданное тепло, что Иона не сразу и задумалась. Спохватилась лишь входя в кабинет Эрвина: военный совет?! Разве мы с кем-то воюем?!
Их – точнее, только Эрвина, – ждали трое военачальников: Роберт Ориджин, генерал-полковник Стэтхем и имперский генерал Гор. Последний вызвал мрачное воспоминание о ночной стычке с медведями. Гор имел деловитый, но не угрюмый вид – вероятно, еще не знал, что скоро лишится места главнокомандующего. Он и заговорил первым:
– Лорд-канцлер, необходимо обсудить последние события и должным образом среагировать на них.
Эрвин усадил Иону и сам расположился рядом – так близко, что почти касался ее плеча.
– Вы говорите о выходке крестьян, генерал?
– Будет легкомысленно звать это выходкой, милорд. Бунт набирает силу. Уже два крупных города – Лоувилль и Ниар, – а также десяток городков предоставили бунтарям поддержку. Их численность достигла тридцати тысяч.
Эрвин только улыбнулся и украдкой подмигнул сестре: мол, что такое тридцать тысяч серпов?.. Генерал вел дальше:
– Под влиянием горожан бунтари сформировали свое главное требование: твердо установленная подушная подать. Ее величина прописана в законе, и ни лорды, ни сборщики налога не имеют права требовать больше.
– Звучит разумно… – хмыкнул Эрвин.