-Ведьмы, кругом одни ведьмы, что ни
женщина так стерва, - зло, с утра кипевшее в моей груди, вырвалось
наружу потоком бранных слов. Леший, сидевший рядом, молчал, давая
мне выговориться, и лишь изредка кивал головой, то ли подбадривая,
то ли наоборот, порицая, а я все говорил, говорил...
Много позже я ,наконец, выговорился и
поток моих слов иссяк. На поляне наступило непродолжительное
затишье, но уже через пять минут наши голоса раздались вновь.
Минуты бежали вперёд, отмеряя часы, а мы всё сидели на старом пне и
всё вели непринужденную беседу. Впрочем, теперь по большей части
говорил леший.
-Ведьмы, они, милок, тоже разные
бывают. Вот взять, к примеру, Тихоновну. Кумекаешь, да? А вот
Нурингия Лещеевна не чета ей, это если по части колдовства. (Да, с
колдовством у неё неважно, - мысленно согласился я, и задумался, -
может оттуда и злоба? Хотя нет. Хороший человек он и в трудностях
хороший, а если нет, то и цена ему грош). И характеры у них совсем
разные. Тихоновна не смотри что колдунья- добрая, душевная женщина,
а Нурингия? То- то же... Ведьма. Так что ты, милок, зря про наших
женщин так, нехорошо это. Да и Морока не спеши осуждать-то, не
спеши. Голодно у нас было, мерли, как мухи, могил копать сил не
было, вот некоторые мертвечиной и прозябались.
Я задумался. В словах старого лешего
было много правды, а уж про Матрену Тихоновну и говорить нечего.
Таких еще поискать. Она уже дважды спасала меня от верной смерти.
Нет, даже трижды. А первый раз это случилось, когда я, весь
израненный, плелся через лес, спасаясь от преследовавших меня
волкодлаков, это она сбила погоню с моего следа. Второй раз
излечила мои раны, третий не позволила сварить из меня бульончик.
Три раза. Это ж подумать, только и кому я в жизни еще так обязан?
Нда...
Солнце скрылось за горизонтом,
темнело, на землю опускались густые сумерки, окутывая лес и
примыкающую к нему поляну. Стало свежее. Спустившись в подземное
убежище лешего, я улегся на отведенный мне топчан и, утомленный
бессонной ночью, тут же уснул, попав в липкие объятья бесконечно
продолжающегося сна:
... Как ни осторожны были мои
шаги, но сидевший на стреме разведчик обернулся, когда до него
оставалось еще довольно приличное расстояние. Глаза хоть слегка
сонные, но ясные. В них явно бьётся осмысленная жизнь. Значит и
врага не прозевает. С тыла-то ему опасаться нечего, с тыла вся
группа, но прислушивается. Впереди видит, сзади слышит, хорошо. И
кто это у нас? А-а-а контрач, зовут Димка. В Чечне второй раз.В
первый заход отпахал свое в пехоте, а это, я вам скажу, ещё то. Это
сейчас она (в смысле пехота) прохлаждается, яйца парит, а в начале
кампании всю кровь на себе тащила. Как говорится «пехоте кровь,
десанту слава».