– В отличие от нас, рассветные активно не любят эгрегоры. Стоит понаблюдать: наверняка уже работает группа нейтрализации.
В душной комнате повисло молчание. Детектив поднялся:
– Пойду? С вашего позволения…
– Подождите, – нехорошо улыбнулась Лилия.
Детектив сел обратно. Лилия неторопливо приблизилась. Резким и точным движением поставила правую ногу на стул. Носок туфельки упёрся в мошонку. Детектив сморщился от боли, наклонился, рефлекторно перенёс взгляд под юбку, увидел край кружевных трусиков, испугался, с трудом удерживая в кишечнике переваренный ужин. Над головой противно гудела воскресшая муха. Лилия зашипела змеёй:
– Выкладывай, ЧЁРТ тебя подери!
Детектив заговорил фальцетом.
– Э-э… программирование реальности! Больно-то как… О-о-й! Отпусти! Лопнут!.. Ай!
К её изумлению и ужасу кот Леопольд превратился в леопарда. Упёрся ногой в пол, откатил офисное кресло. Лилия потеряла равновесие. Ловко поймал правой рукой за волосы, крепко прижал её голову к столу. Лилия зарычала…
Сунул под нос блестящий предмет:
– Поняла, кто я? Запускаем «Борей»! Внедряй в экспедицию агента. Это приказ, воспитательница.
Детектив неторопливо собрал бумаги в папку, засунул в портфель. Не прощаясь, вышел.
К ногам Лилии рухнула муха, не подлежащая восстановлению.
* * *
Тимофей называл себя человеком двух несчастий, подразумевая потерянную в годы хулиганской молодости руку и потомственный алкоголизм. Боги играли с ним злые шутки, и одной из самых удачных была способность выпивать за один раз не более двухсот граммов алкоголя крепостью сорок градусов. Бо>́льший объём извергался наружу, мучая сильнейшим похмельем в ожидании следующей дозы, которую можно было принять не ранее, чем через двадцать часов, в противном случае всё повторялось.
Тимофей быстро научился отмерять на глазок 195 граммов. Священные «сто девяносто пять» в окружавшей его социальной среде вызывали глубочайшее уважение, но приходилось жить в ритме «195/20», путая день с ночью. Сегодня двадцатичасовой рубеж пришёлся на смену умелой барменши, владевшей искусством «199».
Тимофей в праздничном настроении коротал время в баре на первом этаже центральной гостиницы, именуемом в народе «фешенебельной рюмочной». В противоположном углу заведения сидела одинокая посетительница. Тимофей запредельным чутьём почувствовал скорейшее знакомство.