– Почему ты пообещал то, что не собирался выполнять? Я ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя!
И с Мэттом происходит то, что он и сам ненавидит в себе больше всего… Опять Мэтт ревет. И слава богу пока этого никто, кроме призрака, не видит.
Позорище.
– Я знаю, я тоже себя ненавижу, – надрывающимся голосом выдает Мэтт. Прячет лицо. Тупые слезы, тупой Мэтт, слабый, полудохлый придурок. Опять показал свою слабость, опять, идиот! Надо наказать себя… надо обязательно наказать себя. Мэтт достоин унижения. Мэтт слабый, Мэтт плохой.
Даже злой на него призрак подруги детства пытается его остановить.
Мэтт открывает дверь в класс. Учительница математики прерывает рассказ о построении графика квадратичной функции и глядит на него квадратными глазами.
Внутри себя Мэтт ликует. Мгновение назад он боялся, как самого жуткого кошмара, что люди застанут опять его в слезах. А теперь, во всей своей красе, сам пришел показаться. Сам! Ему больше не страшно.
Среди лиц одноклассников он выискивает Кира.
– Мить… – бормочет он. – Что с тобой происходит?..
Часть ребят весело гогочет и тычет пальцем в прокаженного слезами, самое лестное, приговаривая, что он «как баба». На что Мэтт отвечает:
– Пф, идиоты, как будто быть «бабой» – грех…
Часть ребят застывает в недоумении, а часть – смотрит с жалостью. Один Кир порывается подойти к нему, но Мэтт его останавливает:
– Да не нужно, Кир. Садись. Знаете, что я хочу сказать? Что меня достала эта тема со слезами. Если мне грустно, я плачу. Я не могу сдержаться. И это в ваших глазах делает меня слабаком. И в моих тоже. Я, может, и слабак. Одно не пойму: почему вы орете мне это с каждого угла?
– Да никому ты нахрен не нужен, – выкрикивают из класса. – Реви, сколько влезет, всем по-барабану.
– Вали отсюда, нам тут тему важную объясняют вообще-то.
– Да не, хрень полная, но интереснее, чем он.
– Хватит срывать нам уроки.
– Да ты достал уже внимание к себе привлекать, Митя! Что с тобой не так?
– Неуравновешенный…
– Ну, а мне кажется, он в чем-то прав…
– А ты вообще из-за каждой «четверки» в истерику впадаешь, молчала бы.
– Ну, а если мне плохо из-за этого, что я могу еще сделать?
– Да реви сколько влезет, только в тряпочку.
– Но почему? Я делаю что-то неправильное? У тебя что-то отвалится, если ты увидишь слезы?
– Да все вы, телки, такие. Ревы. Мужики – нормальные. А этот – «Митрофанушка» – недомужик.