Когда Жихарь исчез в двери, он встал и подошел к столу, опершись на который стоял Саныч. В его походке можно было сразу заметить огромную силу и грацию, которой обычно отличаются люди, владеющие боевыми искусствами. Волосы его были зачесаны назад и взяты на затылке в пучок. Черные глаза горели адским огнем, в котором наверняка растворилась не одна девичья душа.
– Не понтуйся, Сэм, руку он Азере пятнадцать лет назад на рынке отрубил; тогда времена другие были и на других людей Жихарь работал. А сейчас где эти люди? – сказал, злобно улыбаясь, Саныч. – А? А мы?!
– Жихарь тертый калач, работу свою знает, не волнуйся. А если мы этого прохвоста без ушей Игнату отдадим, так еще и лучше будет. Авторитет свой поднимем; он им там, видать, воды намутил. И потом… – Саныч опять зло улыбнулся, – про уши речи никто и не вел.
Сэм, в свою очередь, подыграл Санычу, изобразив злой оскал на лице:
– Да я не волнуюсь, просто нервничаю немного. Не нравится мне вся эта канитель с московскими. И надо же было Игнату обратиться с этой просьбой к тебе. Что, других деловых в области нет?
– В том, что Игнат позвонил мне, наоборот, больше пользы усматривать надо. Он нас не горотдел приступом взять попросил, а щегла этого найти. Игнат ведь всероссийский авторитет, за эту услугу он нам обязан будет. Если за нас свое слово скажет на сходняке, оспаривать никто не станет.
– Так-то оно так, да что-то слишком много за последнее время я об этом парне слышу. Как там его – Криш, Круш…
– Мышь! – оборвал его Саныч.
– Да черт он, фартануло просто. Был бы умный, сто пудов с игнатовскими не связался б.
– Так он сто пудов и не знал ведь, что это Игната люди.
– Да ты что? – со злостью сказал Саныч. – Кто он вообще такой, кого он знать может? Это же крыса периферийная, это червяк тухлый, тля.
– Червяк, говоришь? Тля? А Саиду кто башку прострелил? Ювелира игнатовского кинул и двоих ложкинских пришил? Такую тлю я бы рядом с собой держал, Саныч. Не по душе мне эта охота.
– Башку он Саиду с перепугу прострелил, с ювелиром фартануло ему, а ложкинских, еще погоди, никто толком и не поймет, кто грохнул.
– Он здесь, паскуда, у меня в кабинете, пару лет назад сидел. Видел бы ты его, весь белый был от страха. Может, и обосрался даже. Его хмыри привозили, там непонятка по офису была. Если бы ты на него тогда посмотрел, сразу бы все понял. Овца овцой. За пистолет еще ухватился, ишь ты… Я бы ему на месте саидовских все суставы молотком прошел.