Судью отец отдавший сыну,
Клинок, что Eirmar, родовой,
И кровь подобная рубину,
И вмиг разрушился покой,
Так сын главу делил от тела,
Был долга скованный ценой.
Отец желаньем опьянённый,
Желая страстно большим стать,
И тем Арториус, сочтённый,
О долг воистину, страдать,
То не мешало, дом покинул,
Отцеубийцы суть, печать.
На север конь его стремился,
Там будет Тедерик и снег,
Тот день и вечер опустился,
То был воистину побег,
От стен в былом родного дома,
Что потерял обличье нег.
То вечер был, река предстала,
И мост на гибельном пути,
Природа гневалась, стенала,
Раскаты молний, низвести,
Желая мир до основанья,
Концом творения сочти.
Его отчаянье терзало,
Турниров множество прошёл,
Но тот Арториус, устало,
Дышал он грудью, но пошёл,
Сквозь легион небесной влаги,
Сильней себя природы счёл!
Решил в душе и позабывший,
К мосту направивший коня,
А гром ревевший, небо крывший,
И молний росчерки огня,
Не испугать меня, ступаю!
Гордыню высшую храня!
И проклинал потом, в грядущем.
И вызов, брошенный мосту,
Рекой в потоке всемогущем,
Опоры пали и кнуту,
Теченье схожее, терзает,
Во бездну павший, в пустоту.
И задыхаясь, и всплывая,
За жизнь сражался и стенал,
Секунду дышит! Исчезая,
И кожей дно тогда стирал,
За жизнь цепляется, но скоро,
Он с водопада ниц упал.
Упавший в озеро, теченьем,
Прибитый к берегу, кричал,
Погоде, небу, с наслажденьем,
Смеялся долго, он дышал!
Но лишь колено ты узревший,
Стенал от боли и кричал.
Колено правое разбилось,
Костей обломки, понимал,
Меча был гений! Но сменилось,
Всё на иное, ныне знал,
Свою судьбу, своё названье,
Калека средь дождя рыдал.
Как выжил спросите? Узнайте,
Правитель Неба был спасён,
Без рода девочкой, создайте,
В грязи вы образ и вручён,
Ей после дар от Неба высший,
И новый дом ей обретён.
Во дне сегодняшнем взиравший,
Колено сжавший, а она,
Его есть спутник, разделявший,
Невзгоды жизни, и верна,
Судьба калеки есть проклятье,
И в одиночества страшна.
«Мир сей застывший, наблюдаю,
В ошибках прошлого пылал,
Смирился каждый, но я знаю,
Мечтает многий, но молчал,
Для перемен наш род рождался,
Но даже коль в душе страдал
Он повторяет, одинокий,
Свершеньям буду я чужой,
Уж лучше так, сей плен жестокий,
Меня терзающий, но мой!
О столь отвратно! Перемены,
Желаю их своей душой».
Когда былое нас терзает,
Но нет грядущего для нас,
Мир на распутье застывает,
То род людской услышит глас,