Гуилхем вновь затянулся из трубки. Его взгляд поймал мой. Он смотрел мне в глаза, не моргая, словно хотел проникнуть в мои мысли, затем продолжил:
– Если это все затеяно для того, чтобы сделать меня мудрее и чище, напрасная трата божественных сил, там здорово заблуждаются. Я слишком горяч и противоречив для мудрости, а также упорен в своих убеждениях. Мой ум крепко держит штурвал и не дает разуму шанса выжить. Моя душа, сосуд, забитый теперь по горлышко всяким дерьмом. А когда-то, вообразите, он был девственно пуст, готовый принять в свое чрево живительный эликсир духовного совершенства. Когда-то и мое сердце жаждало тепла и света. Но ведь проще ступать по тропе порока, нежели добродетели, и я недолго колебался в выборе пути. И принялся усердно заполнять гремящую пустоту адской смесью и скитаться в океане греха. Правда, несколько раз в жизни мне выпадал шанс изменить галс4, но для этого надо было до изнеможения, до кровавого пота заставлять работать свою душу, и, надо сказать, я начинал свой труд с огромным энтузиазмом. А потом возвращался в привычное русло. – Его тон по-прежнему был ровен, но мне казалось, что он едва сдерживает себя, чтобы не закричать. – Пребывая теперь в тепле и неге, окруженный заботой своих родных, и наблюдая, как подрастают внуки, мне кажется, что я начинаю понимать извращенный смысл посланного мне благополучия. Я в бесконечном походе и до тверди земной далеко. Подобно Одиссею, до поры так ловко обводившего богов вокруг пальца, я болтаюсь по бескрайним просторам океана в тщетной надежде увидеть узкую полоску береговой линии. Смерть нужно заслужить и у Бога, и у Дьявола. Причем я в долгу у обеих команд. Такое ощущение, что эти всемогущие ребята заключили пари, споря какой кончины я достоин. Интересно послушать их диалог, – подытожил капитан, сунув в рот мундштук трубки, и закутался в плед.
– Это правда, мистер Гуилхем, что вы убили человека, а потом присвоили его имя? – спросил я напрямик.
Капитан посмотрел на меня и улыбнулся. Мне подумалось, что если дьявол существует, то он должен выглядеть именно так: красив и уродлив одновременно.
– Да, – ответил он просто, не сводя с меня взгляда, от которого у меня, человека, видавшего виды, похолодела спина, – Это правда. Я отнял много жизней, но эта жизнь стала моим проклятием.