Его стены здорово пострадали во время выяснения отношений Ланкастеров и Йорков. Пока достопочтенные фамилии вырывали друг у друга корону Англии, а владетель замка оживленно участвовал в битвах, поместье приходило в упадок, и пребывать бы ему по сей день в полуразрушенном состоянии, если бы не один из предприимчивых потомков славного рода. Он то и возродил былое величие поместья, помимо реконструкции здания, устроив вокруг дома чудесный парк с вязовыми и дубовыми аллеями, прудами и розариями.
Возница выгрузил нас у кованых ворот, и слуга капитана Харрисона поспешил открыть нам калитку. Пока мы с моим элейным другом шуршали гравием по дорожке, ведущей к парадному подъезду, я с удовольствием вдыхал прохладный влажный воздух, который пришелся как нельзя, кстати, моему затуманенному веселящей жидкостью сознанию деревни Фог-Кросс1.
Тропинка вильнула в очередной раз, и расступившиеся вязы открыли вид на главный фасад дома. Да, это Англия! Все величественно и таинственно, стройно и традиционно. Садящееся в грозовую тучу солнце, скупо осветило бледно-желтыми лучами завитый жимолостью замок. Если бы сейчас нам навстречу явился призрак с отрубленной головой под мышкой, я бы, наверное, не удивился, а приветливо и добродушно пожелал бы ему доброго вечера.
В разгар моих горячечных раздумий, – иными их не назовешь, – я узрел, как парадная дверь распахнулась, и из нее выпорхнуло видение.
Неужели! Я не ошибся?
Но при виде сего создания, воздушного и нереального в эту сумеречную пору, мой приятель встрепенулся и бросился навстречу.
«Стало быть, миссис Харрисон!» – мелькнула у меня догадка.
Я подошел, и целующаяся парочка распалась на две составляющие. Супруга «морского волка» поразила меня своей внешностью. Статная, гибкая и грациозная словно львица. Ее тщательно уложенная прическа немного растрепалась от бега, что придало ей озорную чарующую прелесть. Темные глаза в обрамлении пушистых ресниц горели лукавством, на нежных щеках играл милый румянец, алые уста еще хранили тепло поцелуя. Она не была белокожей, ее смуглость могла поспорить с нежностью и шелковистостью самого дорогого и роскошного атласа. При виде меня она приветливо улыбнулась, однако ее черные горделиво изогнутые брови приподнялись в немом вопросе: «А вы кто такой, черт возьми?»