– Ждите, мистер Стивенс…
И он удалился в сопровождении Обезьяны. Дверь за ними задвинулась.
А я закурил сигарету и принялся ждать.
Не подумайте, что у меня было легко на душе… Что-то страшило меня в Дюранте и Обезьяне, но я очень нуждался в деньгах… Меня заверили, что никакой опасности нет, что я не буду нарушать закон. Вот я и подумал, что, если бы я отказался от такого заманчивого предложения, меня следовало бы немедленно отправить в психиатрическую лечебницу.
Я ждал, волнуясь, минут тридцать, затем дверь скользнула вбок, и в комнату вошла та самая старушка плюс ее пудель. По всей вероятности, дверь контролировалась каким-то электронным устройством, потому что старушка успела сделать не более пары шагов вперед, как створка бесшумно ушла по пазу на место.
На старой даме был желтовато-коричневый шерстяной свитер и черные брюки. Нитка натурального жемчуга завершала этот туалет.
Она остановилась и дружески улыбнулась мне. Пудель, повизгивая, вырвался у нее из рук. Ему наверняка хотелось меня облизать.
– Мистер Стивенс, – вкрадчиво заговорила она, – могу ли я нарушить ваше уединение?
Я сердито посмотрел на нее, затем поднялся на ноги.
– Вы здесь, не так ли? – сказал я.
Она прошла дальше в комнату, улыбаясь, и уселась в кресло, в котором недавно сидел Дюрант.
– Я пришла извиниться, мистер Стивенс… Я прекрасно понимаю, как вы себя чувствуете. Все это должно казаться вам очень странным.
Оставаясь на ногах, я сказал:
– Мистер Дюрант все объяснил…
– Конечно… Но я не хочу, чтобы у вас оставались какие-то нехорошие чувства. Садитесь, пожалуйста! Я чувствую, что должна дать дальнейшие объяснения.
Я сел.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказала она, глядя на меня своими недобрыми серыми глазами. – Скажите, мистер Стивенс, ваша матушка жива?
– Она умерла пять лет назад.
– Печально, мистер Стивенс… Я совершенно уверена, что, если бы она была жива, сделала бы то же самое, что и я. Человек, в роли которого мы вас просим выступить, – мой сын.
Я подумал о своей матери: доброе, простенькое создание, не блещущее умом, но богомольное и очень робкое.
– Моя мама никогда не стала бы похищать человека, предварительно накачав его наркотиками, – сухо отрезал я, – так что давайте оставим ее в покое…
Она играла с ухом пуделя.
– Никогда не знаешь, как поступит мать, – покачала она головой, продолжая улыбаться. – В беде они способны на непредсказуемые поступки.