– А мне кем прикажешь быть? Керубино? Я скоро тоже прыгну из окна на чью-нибудь клумбу! – и художник театрально хватал ртом тягучий, вечерний воздух. – Тогда тебе никто не будет мешать сосредотачиваться на роли!
– О, боже! Что за низкий шантаж! – вскрикивала раненой чайкой актриса.
За этим слышался хорошо отрепетированный плач, который был построен по всем правилам системы Станиславского.
Игорюша сжимал виски, рвал на шее и без того свободный ворот щегольской рубахи, тяжело вздыхал и исчезал в полумраке комнаты, с таким уютным, тёпло-карамельным светом, который мог быть создан лишь абажуром с бахромой над круглым столом. Рыдание усмирялось, заменялось шёпотом и едва различимыми звуками поцелуев, и вскоре, завершая сегодняшний спектакль, протяжно свистел вскипающий чайник.
Соседи задумчиво хмыкали, соседки вздыхали, и все возвращались к своим обыденным делам – надо было мыть посуду, раскладывать еду по судочкам на завтра, отправлять заигравшихся детей спать, увеличивать громкость на телевизоре, в котором кипели не менее яркие страсти, но какие-то грубые, чёрно-белые и неизысканные по сравнению с тем домашним спектаклем, который они все только что прослушали.
На премьеру спектакля «Безумный день, или женитьба Фигаро» пришёл почти весь двор *ского тупика. Столько букетов, сколько подарили пару раз мелькавшей на сцене Фаншетте, не подарили ни одной актрисе. Премьерша Римма Владленовна, толстоватая и староватая для роли Сюзанны, рвала и метала. Из гримёрки Альбина вылетела с таким ощущением счастья, что необъятные охапки цветов казались ей пушинкой. Она взвалила сию «клумбу» на руки Игорюше, а он лишь улыбнулся этой тяжести – он был горд за свою спутницу и опьянён её счастьем.
Возвращение
Если выйти на остановке им. Грибоедова и пойти по улице Клары Цеткин, а потом свернуть на *ский тупик, то он кончится весьма быстро и ни на какой проулок не выведет, на то он и тупик. Зато вы очутитесь в уютном дворе, окружённом ладными четырёхэтажными сталинками, в котором ещё сохранились скамеечки, выкрашенные в голубой цвет, и клумбы утопают в пышных хризантемах, когда везде уже царит осеннее запустение и склочный ветер треплет умирающую листву. Но этот дворик словно заговорён от ветров и хандры, здесь уютно беседуют старушки, детвора гуляет без присмотра, солидные парочки не торопясь идут домой после рабочего дня.