Если же не участвовал, но страдали
при этом невиновные, то подстерегал зачинщиков на улице и пытался
заставить их принять наказание.
Обычно это продолжалось до
чьих-нибудь кровавых соплей. Либо Тимкин соперник был бит и
соглашался с его доводами, либо тому надоедало размазывать юшку по
всклоченной физиономии правдолюба, и он шел в учительскую, только
чтобы отделаться от него.
Организованную один раз «темную»
Тимка стоически перенес и только с большим ожесточением
стал отстаивать свои убеждения. Всеми вокруг это называлось
обостренным чувством справедливости, а сам Тимка говорил, что ему
так легче. В последнее время стоило ему только заявить, что он не
возражал бы против признания виновных и те просто молча
поднимались, чтобы принять наказание.
— Кстати, а что ты еще в коляску
набросал, бать? Домой заезжал, что ли?
— Угу, наведался. Картошки еще взял,
в золе ее напечем. Ну и набор для ушицы: лук, чеснок, морковь,
соль… В любом случае супчика похлебаем, что бы там Тимка ни
обнаружил.
— А зажигалку взял? — прокричал Вовка
ему на ухо. — А снасти? Лески, крючки?
— Даже лучше, вон сеточка капроновая
лежит, бреднем пройдемся! А «энзэ» — топор, одеяло, зажигалка,
ложки, кружки, буты… словом все нужное всегда в коляске валяется!
Блин... ядрена Матрена!
Как только они съехали с наезженной
грунтовки на заросшую тропинку, несовершенное транспортное средство
стало сильно подбрасывать на лесных колдобинах, и отец вынужденно
замолчал.
Наконец семейный «тарантас»
выполз к небольшому оврагу, за которым расстилался густой смешанный
лес.
Пахнуло свежестью, еловыми ветками,
терпким настоем прошлогодних прелых листьев… и вонючей гарью,
облако которой медленно догнало ездоков и накрыло удушливым
покрывалом.
— Собирай все вещи в мешок, —
прокашлялся отец. — Да привяжи крышку к котелку и сунь его в пакет,
а то будешь потом свои припасы со стенок рюкзака собирать… Ага,
давай его сюда. Одеяло сверху накидывай. Тебе вон ту сумку. Всё,
потопали…
Пробирались к месту Вовка с отцом
около двух часов. Шли тяжело. Упавшие деревья перемежались крутыми
овражками, склоны которых были покрыты прелыми почерневшими
листьями, скрывавшими мокрую глинистую почву. Ноги разъезжались,
теряя опору, и Вовка пару раз соскользнул в ручей на дне одной из
промоин.
Ботинки были уже покрыты толстым
слоем грязи, не желающей отчищаться на трухлявых сучьях,
разбросанных по краям незаметной тропинки. Да и та начала понемногу
исчезать и скоро совсем потерялась в пробивающейся сквозь старую
осеннюю подстилку траве, зеленые ростки которой почти полностью
скрыли следы побывавших тут людей.