Слеза скатилась непрошенно.
– Олечка, родная, только не плачь! Ну хочешь, анекдот расскажу? Вот слушай, встречаются, значит, два приятеля, и один другому говорит…
– Леня, прошу тебя, не надо анекдотов, я больше не буду, прости. Я просто подумала, как хорошо, что мы живем,
– Ольга, что за пессимизм, Миша!
Миша подошел.
– Миша, где наше красное вино? И еще еды, побольше и повкуснее.
– Леня, ты с ума сошел, я вовсе не хочу есть!
– Хочешь, хочешь, не притворяйся! Я тебя заставлю, непослушная жена!
Ольга уже смеялась от души, а Леня вошел в раж:
– Хватит! Кончились те времена, когда женщина диктовала мужчине, как жить, что есть, что пить и что носить. Прошло пять лет, за которые она полностью исчерпала свой запас авторитарных мер управления мужчиной. Теперь мужчина берет реванш и заявляет: следующие пять лет он будет диктовать женщине что есть, что пить, и что носить!
– Замечательно! – Ольга хохотала от души, – метр, у вас получилась прекрасная защитительная речь!
– По этому поводу надо выпить!
Красное вино, которое расторопный Миша не заставил ждать, было великолепным. Настоящее, виноградное, выдержанное, такое не купишь в обычном магазине.
– Я хочу сказать тост! – Ольга раскраснелась, глаза сияли.
– Давай!
– Милый мой муж! Я – твоя верная рабыня, и последняя, надеюсь, жена, говорю тебе громко, и так, что бы слышали все: я тебя очень люблю. Горько!!!
Это получилось так эмоционально, что за соседним столиком даже кто-то засмеялся.
– Ну дорогая, ты превзошла себя! – он потянулся к жене через стол и поцеловал в губы.– А теперь – ешь! Приказываю!
Они с удовольствием принялись за шашлыки.
Оркестр заиграл блюз, и саксофонист повел свою партию.
– Прошу вас, мадам.
Покачиваясь на волнах блюза, они молча скользили по паркету. Несмотря на внешнюю мешковатость, Леня был великолепным партнером. Очень чуткий к музыке, легкий в движениях. Ольга прижалась к родной груди.
– Леня, как хорошо, вот так бы всю жизнь…. Скажи, почему так быстро все проходит?
– Оля, не надо о грустном. Мы с тобой будем долго-долго жить, вот увидишь.
– Знаешь Лень, – Ольга, плавно двигаясь в танце, шептала ему на ухо горячими губами: – Моя прабабка прожила сто два года, а родная бабушка – девяносто четыре.
– Чудесно, мы тоже с тобой не подкачаем, вот увидишь.
Музыка умолкла, а они так и стояли, прижавшись друг к другу, дожидаясь следующей мелодии.