– Наглость какая, это я, ведьма, должна колдовать! Ну, погоди!
Стоило поставить Герду на землю, как грозная дочь капитана стражи проворным горностаем вывернулась из моих рук и, ухватив за грудки, ловкой подножкой опрокинула на спину в пушистый сугроб. Прижала, упершись в грудь коленом, и с кровожадным мявом затеребила шарф:
– Вот как мы поступаем с теми, кто кружит головы порядочным девушкам. И ходит в холода с распахнутым воротом. И без шапки. И вообще мерзнет.
Небо сегодня цвета бирюзы. Такое, наверное, бывает всего лишь раз в год. И на фоне его, словно солнышко, смеющееся раскрасневшееся личико Герды. Моя радость полюбила заплетать волосы в две косы, одна из них упала через плечо вперед, растрепавшийся конец щекочет мне висок. Слабо пахнет дымком камина в нашем доме: утром Герда сушила волосы у огня. Милость Драконов…
– Ларс! Что? Больно?
Герда склонилась совсем низко, она больше не улыбается.
– Герда… Я люблю тебя.
У ее губ вкус талого снега.
Жаль, но ни один поцелуй не длится слишком долго.
– Ведьма… Чаровница…
– Веришь в привороты?
– Нет. Ты и без колдовства… Чудо.
– Привораживать я тоже не умею. Ничегошеньки не знаю. Даже время в колечки заплетать не могу. А ты говоришь – ведьма.
Время. Чье сейчас время? Как бы мне сказать моей радости, что пора возвращаться домой?
А Герда уже сама трогательно трет глаза кулачками. Слишком много сил отнимают у неопытной ведьмы попытки говорить с заливом – если не сразу, то примерно час спустя ее начинает неодолимо клонить в сон. Сегодня моя радость и вовсе выложилась по полной – пришлось ее поддержать, иначе упала бы в снег.
Герда уютно ткнулась лбом мне в плечо:
– Ларс, прости. Я…
– Ничего, ничего, сейчас домой поедем.
Так и вез ее в объятиях, сонную, теплую, родную. И пусть весь город смотрит.
В дом внес на руках.
Навстречу попался Оле:
– Правильно, таких девушек на руках носить надо. Опять колдовала?
– Нет, просто пыталась говорить с океаном.
– Просто поговорить? А выматывается всякий раз, будто три часа по полосе препятствий носилась. Надо что-то с этим делать, а, Ларс?
– Ага, после решим.
Герда, хотя я готов всю жизнь держать ее вот так, у сердца, отнюдь не невесомая снежинка. Я поспешил отнести мою радость наверх, в ее комнату.
Вот так, теперь отдыхай. И спи, а не подглядывай. Когда проснешься, я уже вернусь. Вечер сегодня будет хороший, правда? Правда.