Открыв дверь, будущий папаша услышал оглушительный крик жены. Бабка, пробегая через сенцы из кухни, коротко бросила ему «Кыш!».
– Началось, – шёпотом сказал Сергей и почувствовал, как бешено забилось сердце.
Из кухни вышли дети – пятилетняя Акулина и четырнадцатилетний Фёдор. Брат с сестрой держались за руки, у обоих на лицах был испуг.
– Пошли, пошли ребятки, – тихо и ласково заговорил Сергей, разворачивая детей в сторону кухни.
Через две двери были слышны крики и стоны. Федор стоял у стены, закусив губу, и смотрел на закрытую дверь. Акулина, уткнувшись лицом отцу в грудь, тихо плакала.
– Ничего, ребятки, – приговаривал Сергей, гладя дочку по голове, – скоро всё закончится. Всё будет хорошо.
Ночью неожиданно наступила тишина, ненадолго, всего на миг. Но этого хватило, чтобы спало общее напряжение. И тут… ночную тишину разрезал звонкий детский крик.
– Ну, вот и всё, – сказал Сергей и обнял детей.
Слышно было, как хлопнула дверь из комнаты в сенцы, шаркающие шаги приближались к двери на кухню. Отец и дети с нетерпением ждали радостного известия. Дверь открылась и в кухню с серым лицом медленно вошла бабка-повитуха.
– Мальчик, – как-то безрадостно сказала вошедшая, подняла на Сергея печальные глаза, из которых потекли слёзы, и добавила, – Дуня… не смогла…
Последнее слово ещё висело в воздухе, а Сергей уже летел в комнату. Его Дуня молча лежала с закрытыми глазами, на её мокром лице застыла улыбка. Рядом на лавке, закрыв руками лицо, сидела Феня, старшая дочь.
– Спит? – прошептал Сергей, обращаясь к дочери.
– Спит, – подтвердил сзади голос бабки. – Спит вечным сном. Отмучилась.
Феня подняла заплаканное лицо и посмотрела на отца.
– Папа, не волнуйся, я возьму Диму, молока у меня и на него и на Лушу хватит, – как-то без эмоций сказала дочь.
– Диму?
– Ну да, сегодня ведь Дмитриев день.
– Ну да. Дима, – Сергей посмотрел на тихо лежащего в пелёнках младенца. – Митя значит.
Семья тяжело переживала невосполнимую утрату, стало как-то пусто и неуютно. Осиротели не только дети, но и всё живое вокруг, даже вещи в доме. Сергей целыми днями ходил по дому, не зная, куда себя деть, за что не брался, всё валилось из рук. Когда приходили родственники и друзья, он уходил из дома и направлялся за село в поле. Медленно брёл по размытой дороге, когда становилось темно, поворачивал обратно, заходил к дочери взглянуть на сына и медленно брёл к дому.