Приди за мной - страница 57

Шрифт
Интервал

Женщина пела про любовь и про разлуку. И её чувства правили душами вокруг костра, отодвигали власть ночи. Она пела смело и переливчато. Тугим, чуть хрипловатым голосом рисовала сюжет, а потом на высокой ноте выдавала чистый, сильный звук, умноженный стоном струн.

«Я старой колдунье кольцо
На поклон отдавала
И душу продать обещала,
Её умоляла:
«Ты, бабушка, дай приворот,
Чтобы дома остался,
Пусть крылья отсохнут,
Но чтоб по ночи не скитался.
Сожгу их в огне, растопчу,
Брошу пепел на ветер.
Не бойся греха – заберу,
Я за это в ответе.
Я дам ему всё, он со мною
Забудет полёты.
Пусть будет лишь мой. Помоги,
Сотвори привороты».
Старуха шипела в лицо
И кидала проклятья.
Стучала клюкой о крыльцо:
«Не могу это дать я.
А знаешь ли ты, о чём просишь?
Ты – глупая баба.
Скажу, не стерплю, хоть приходу
С подарком и рада.
Все крылья корнями своими
На сердце ложатся,
Потом не боишься
С пустым истуканом остаться?
Потухнут глаза, и опустит
В бессилии руки,
Отсохнут – и вам не уйти
От беды и разлуки».

Песня была длинная и жестокая. Голос певицы то вторил шёпоту старухи, то стонал отчаянием влюблённой женщины. Короткие, случайные порывы ветра играли с пламенем, трепали тени за спинами слушателей. Игорь смотрел на эти тени, и ему мерещились обугленные крылья, созданные песней.

«Кто это ему снарядил?
Что за муку он создал,
Что свёл нас двоих,
А ему одному крылья отдал?
Прими ты кольцо, мне уже
Ни отмыться, ни сдаться.
Раз мне не дано сил летать,
То он должен остаться».
Шипел приворот, и чадили
В огне злые травы.
И птицы ночные попадали
В дыме отравы.
Старушечий хохот порвал
Тело старого дуба.
«Спасибо, бабуля!
Твой дар никогда не забуду!»

Ритм гитарного боя нарастал. Жилка на шее женщины уже не билась, а налилась и пульсировала. Взгляд застыл и потерялся то ли в сердце пламени, то ли в потаённых уголках души певицы. Песня стала резкой, стала бить по ушам беспощадными словами и секущим мотивом. В конце концов струны взвыли прощальным аккордом и всё оборвалось на звенящей ноте.

Сидящих людей снова накрыло тишиной. Ожили треск костра и звуки ночи. Игорь смотрел в лица, пытался зацепиться за взгляды. Они не давались, уходили в огонь. Он видел, что каждый из них всё ещё живёт горечью песни. У каждого была своя старуха, у каждого была своя красавица. Может быть, даже у кого-то из них саднило в груди от вырванных из сердца крыльев.

Следующая страница