Я смотрел в бинокль на небольшой хуторок из нескольких домов. Он
представлял собой обнесенный сплошным забором участок. Следов,
ведущих к воротам с нашей стороны, не было, хотя внутри явно кто-то
бродил.
– Следы вижу, – сказал я. – Вроде как человеческие.
– Это хорошо,– сказал дед, вытащив из-за пояса топорик, скинул
рюкзак, снял снегоступы и зацепил их к поясу на спине. – Хоть это и
не показатель, – улыбнулся он. – Пойдем потихоньку, – с этими
словами старик лег и пополз, не оставляя следов.
Я лишь усмехнулся, последовав его примеру, скинул баул и
двинулся за ним. Оглянулся. Как и ожидалось, снег был не
примят.
Спустя полчаса доползли до самых ворот. Старый потянул створку.
Она со скрипом дернулась, но оказалась заперта. Дед жестами
показал, что подсадит меня. Я кивнул и отцепил снегоступы с
пояса.
Старик сложил руки ступенькой, я закинул ногу и, потянувшись,
зацепился ледорубом за край забора. Подтянулся и заглянул внутрь.
Следов было много, но все старые, уже изрядно припорошенные снегом.
Я перелез на ту сторону и принял у старика ружье. Хотел ему помочь,
но попутчик и сам справился.
Вдруг вспомнилось, как он легко увернулся от моего выстрела, его
расслабленные, но в то же время молниеносные движения. Забываешь
напрочь о таких вещах, когда смотришь на этого дедка в
шапке-ушанке. Ох, не прост старик.
Во дворе у дальней стены забора стояла пара бело-серых
охотничьих нив с высокой посадкой и прицепами. В окне одной из них
торчал ружейный чехол. Рядом пристроились четыре снегохода. Слева
была большая изба и сарай с поленницей. Справа баня, явно с
предбанником.
Старик снова распластался и пополз к дому. Я пригнулся и,
морщась от похрустывавшего подо мной снега, последовал его примеру,
только направился к бане. Дед убрал ружье за спину, все равно с
таким длинным стволом в доме неудобно. Ему бы для таких случаев еще
обрез заиметь.
Ступенька крыльца скрипнула под ногами попутчика. Старый
распахнул дверь и на него вывалился зараженный. Дед выматерился, но
не растерялся и сходу рубанул бывшего охотника по голове. Тут же
дверь в баню распахнулась, и оттуда полезли новые трупоеды.
Обычные синяки, как их тут называют. Медлительные и бестолковые,
кожа синяя, иногда фиолетовая, а то и вовсе черная. Я долго не
думал и всадил ледоруб в башку ближайшей девицы.