Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть II - страница 2

Шрифт
Интервал


Любовь наполнит светом души,
Иль набежит лишь тень любви,
Сердца остудит и иссушит,
Разливом чувств не удивит?

Все это не исключает некоторого «общего знаменателя» и не помешает нам выявить общие черты, свойственные главной форме любовной жизни человека. Известно, что каждый роман имеет начало и конец. Нашей задачей как раз и будет пройти весь путь от начала до конца, заглянув при этом во все возможные «закоулки». Тут надо сказать, что некоторые авторы делают попытку обозреть весь этот длинный и сложный путь, выделить какие-то этапы и закономерности их протекания. В самом упрощенном и обобщенном виде цикл выглядит так: бесстрастие – страсть – обладание – разочарование – безразличие:

С.Я.Надсон 1883 (1862–1887)

Только утро любви хорошо: хороши
Только первые робкие речи,
Трепет девственно-чистой, стыдливой души,
Недомолвки и беглые встречи,
Перекрестных намеков и взглядов игра,
То надежда, то ревность слепая;
Незабвенная, полная счастья пора,
На земле – наслаждения рая!..
Поцелуй – первый шаг к охлажденью: мечта
И возможной и близкою стала;
С поцелуем роняет венок чистота
И кумир низведен с пьедестала;
Голос сердца чуть слышен, зато говорит
Голос крови и мысль опьяняет:
Любит тот, кто безумней желаньем кипит,
Любит тот, кто безумней лобзает…
Светлый храм в сладострастный гарем обращен,
Смолкли звуки священных молений,
И греховно пылающий жрец распален
Знойной жаждой земных наслаждений.
Взгляд, прикованный прежде к прекрасным очам
И горевший стыдливой мольбою,
Нагло бродит теперь по открытым плечам,
Обнаженным бесстыдной рукою…
Дальше – миг наслажденья; и пышный цветок
Смят и дерзостно сорван, и снова
Не отдаст его жизни кипучий поток,
Беспощадные волны былого…
Праздник чувства окончен… погасли огни,
Сняты маски и смыты румяна;
И томительно тянутся скучные дни
Пошлой прозы, тоски и обмана!..

К.Д.Бальмонт 1895 (1867–1942)

Ты была как оазис в пустыне,
              Ты мерцала стыдливой звездой,
              Ты луною зажглась золотой,
И тебе, недоступной богине,
              Отдавал я мечту за мечтой.
Я решился в желании смелом
По кремнистой дороге идти
              И не медлить нигде на пути,
Ты казалась мне высшим пределом,
              За который нельзя перейти.
И потом… О, какое мученье!
              К недоступному доступ найден.
              Я как жалкий ребенок смущен.