Помимо полива огорода и добычи ракушек, уборки в хате я в те времена имел поручение следить, чтобы коршун не унес цыпленка. Эти мастера так научились маскироваться, так неожиданно атаковали, что каждый день во дворах деревни не досчитывались нескольких цыплят. Обычно хищник появлялся высоко в небе, круги делал, высматривал жертву. Затем делал вид, что улетает. И вдруг – кок-кудах, кок-кудах! – и вот уже держит желтенький комочек в когтях. А наши наседки часто спасали своих несмышленышей под лопухом. Крыльями машут, отвлекают охотника, а за это время цыплята уже под лопухом. И разочарованному хищнику приходилось начинать новую атаку на другом огороде.
И сегодня стоят в глазах картинки Дня Победы. Даже лица, а, скорее, не лица, а выражение лиц помню. Стайки людей, в основном, женщин и детей, направлявшихся к правлению колхоза – закрою глаза – представляю. Удивительным было то, что женщины и девушки, приодевшись, вдруг преобразились, и приходилось всматриваться, чтобы быть уверенным: эта вот тетка Настя, эта Глаша, эта дочка Шлянина Вера. Откуда они достали цветастые платья и кофты? Где хранили румяна? Чем промыли глаза, отчего стали такими светлыми, чистыми, отчего и лица, и фигуры так похорошели?
Мы, ребятишки, бежали впереди женских стаек и пели частушки о Гитлере. Сразу за правлением колхоза пустырь, чуть-чуть приподнятое место, заросшее травой-муравой. После войны мы играли там в лапту. Мячика резинового не было (откуда такая невидаль?), играли плотно сшитым тряпичным. Пацаны старались попасть им в попку убегающей девчонки! Такой вот способ ухаживания.
И на этом холмике собралось село, чтобы отметить День Победы. Много и страстно говорили, еще больше плакали. Позже, много позже, хорошие слова нашел поэт: праздник со слезами на глазах…
Меня же очень заинтересовало устройство, из которого лилась музыка. Я никак не мог сообразить, как в этом маленьком ящике поместился человек, и судя по басу, не маленький человек. Ящик окружала плотная толпа и, мне казалось, у всех был один интерес: откуда что берется? Наконец я протиснулся между людьми и оказался перед загадочным существом. Вращался какой-то диск, на нем подпрыгивала трубка, а сбоку я заметил потаенный ход внутрь ящика. Там, решил я, и находится тот, кто поет. Изо всех сил сопротивлялся ребятишкам, которые пытались оттеснить меня от ящика. казалось, что я разгадаю загадку, как только закончится эта песня. Должен же кто-то выйти из него! Но запела женщина, а никто не вышел. Так в тот раз и не разгадал загадку патефона, который привез с фронта Семен Шлянин, сын Николая Шлянина, потерявшего ногу еще в четырнадцатом году в первую мировую войну.