Яся уставилась на Артёма, не понимая, откуда он узнал это имя. Внутри нарастала паника и ощущение неминуемой гибели.
– Никто. Читатель из библиотеки. Он взял книгу и… Я же тебе говорила, что работаю…
– …в библиотеке, да. Тогда объясни мне, почему ты его звала, когда с тобой был этот… эм-м-м-м… приступ.
Яся побледнела и сжалась.
– Я не могу этого объяснить…
– Понятно.
Артём встал, задел коленом стол, но как будто этого не заметил.
– Я, наверное, пойду. Дома кот голодный. И на работу завтра.
Он вышел из кухни и заметался по дому в поисках одежды.
«Беги, останови его, объясни ему всё», – говорил голос Ясмины.
«Нет, пусть уходит, – говорила девочка Яся. – Я не хочу снова надевать шарф. Не хочу…»
«Девочка моя хорошая, не бойся. Он хороший. У него нет колючего шарфа. Только ласковые руки. Милая, надо хотя бы попытаться. Потом всю жизнь себя будем винить…»
«Ну и что. Я просто снова запрусь в своей комнате и никого туда не пущу. В пустой комнате больно не бывает».
«Бывает. Самую большую боль мы причиняем себе сами».
Артём зашёл в кухню. Он растерянно мял шапку. Глазами просил, чтобы его остановили. Но Яся сидела неподвижно. Внутреннее противостояние поглотило её целиком. Шарф был не только на горле. Он связал её по рукам и ногам, превратил в неподвижный кокон, мёртвый снаружи, но с живой болью внутри.
– Ну, я пошёл, – сказал Артем и вышел из кухни.
На пороге он замешкался и услышал из кухни шершавый, ранящий горло голос Яси:
– Ты ведь больше не придёшь.
Артём не ответил. Он открыл дверь, сжал кулаки, немного подался вперёд, но потом вдруг отпрянул, постоял в нерешительности, махнул рукой и вышел. И, не оборачиваясь, почти бежал до самого своего дома. И только у подъезда украдкой оглянулся, как бы невзначай, не идет ли за ним девушка в зелёном пуховике. В дом он так и не вошёл, а, подняв воротник, зашагал куда-то прочь.