Я посмотрела в окно на быстро удаляющегося от нашего подъезда мужчину. Неужели и правда ему помогла наша встреча? Я вспомнила, как однажды, давно, по настоянию мамы, я пошла на исповедь в церковь. После произведённых всех нужных процедур, батюшка, на вид мой ровесник, покрыв мою голову, попросил покаяться. Я, наверное, ещё не совсем осознавшая, в чём надо каяться: не воровала, не крала, не убивала, растерялась. В церкви было очень много людей. Некоторые женщины и бабушки выстроились вокруг батюшки и с интересом смотрели на нас.
– Ну, давай, не тяни, – подгонял меня церковник, такие же реплики послышались и от вокруг столпившихся людей.
– Сквернословишь? – нетерпеливо и громко сказал он и, не дождавшись моего ответа, продолжил так же громогласно, – мужу-то, небось, изменяешь?
Всё! Мне этого хватило надолго. Нехороший остался осадок на сердце, пока я не стала ходить, когда сердце требует, в другую церковь. И молюсь теперь тогда, когда в ней почти никого не бывает. Исповедуюсь перед иконами. Но сейчас такой наплыв верующих, что побыть с Богом наедине бывает очень сложно.
Как бы там не было, но раз человек сказал, что гиря невысказанности упала с его плеч, то задумка Ланкина сработала. А значит, на тортик к чаю я заработала.
***
Мы наслаждались чаем с «Киевским» тортом, когда в дверь квартиры кто-то начал требовательно звонить. По голосу вошедшего я узнала бывшего Ланкиного мужа Андрея.
– Ты что тут делаешь? – удивлённо спросил он её.
– Я здесь живу, – растерянно ответила Лана, – а ты что тут делаешь?
– Я вот пришёл…, я вот…от Сергея Васильевича Жданова, я его адвокат, – нескладно лепетал Андрей.
Я вышла из комнаты и увидела смущённого Андрея, топчущегося на одном месте,
– А ты, что здесь делаешь? – не переставая удивляться, спросил меня Андрей.
– А ты что по всем квартирам в нашем доме прошёлся с таким вопросом? – ответила я ему, – заходи, чай пить будем.
– Ничего не понимаю, как вы здесь оказались? А где прописанная в этой квартире Евдокия Павловна Комаровская? – не переставал удивляться Андрей.
– Это я, собственной персоной, – сказала я, ставя перед ним тарелку с куском торта.
– Ты внучка?
– Чья? – не поняла я.
– Ну, этой Евдокии?
– Почему внучка? Ты забыл, мою бабушку звали Аглая. А Евдокия, это я и есть.
– А кто тогда Ева?
Мы с ухмылкой переглянулись с Ланкой.