Ему было смешно!
– Бяка закаряка, – подвел он итог своим наблюдениям, и доверчиво протянул мне ладошку.
Что бы дотянуться до него, мне пришлось подняться еще выше. С предельной осторожностью, я снял своего братца с ненадежной макушки, и, нагнувшись, усадил его на крепкую ветку.
– Смотри, не упади, – предостерег я вертлявого младенца, и собирался дать ему еще пару ценных советов, когда сук, на котором я стоял, с треском обломился, и я молча полетел вниз.
Сказать, что я испугался, ничего не сказать!
За четверть секунды полета, я вспомнил всю свою жизнь, успел покаяться во всех грехах, обозвать идиотом себя, Мишку и особенно братца, а так же торжественно поклясться никогда не лазить по деревьям!
Все эти ценные мысли пронеслись у меня в голове за время достаточное для того, что бы с размаху грохнуться на расположенную чуть ниже толстую ветку.
Пребольно ударившись, об нее животом, я, словно летучая мышь, повис, раскачиваясь над бездной кверху тормашками.
В таком положении мне не составляло труда любоваться своими ногами, которые болтались в непосредственной близости от моего носа.
Рассматривая себя со столь необычной точки зрения, я впервые увидел, до чего старые у меня сандалеты и насколько протерты джинсы на коленках.
Где-то внизу бестолково бегал, размахивая руками, Мишка, и участливо спрашивал, как я себя чувствую.
Его глупые вопросы я только потом расслышал, а в начале я не мог ни вздохнуть, не выдохнуть. Так я капитально треснулся.
Прошло некоторое время, прежде чем я, приняв нормальное положение, огляделся.
В мире ровным счетом ничего не изменилось. Все так же чирикали птицы, а кучевые облачка бодро неслись по синему небу. Мой братец, успокоившись, задумчиво ковырял в носу и всецело был увлечен исследованием какой то букашки. Мои страдания его ничуть не взволновали и даже позабавили.
– Интересно, а что было бы, если бы ты упал вниз? – спросил он с чисто детской непосредственностью.
Такое нездоровое любопытство меня возмутило.
– Хочешь, на тебе проверим,– неласково предложил я, ощупывая, пострадавший живот и считая набитые шишки.
Если честно, то я еще легко отделался, лишившись трех пуговиц на рубашке и получив пару синяков и царапин.
Отдышавшись и передохнув, я продолжил эвакуацию любимого брата. Тот усиленно мешал мне, цепляясь за ветки всеми руками и ногами и попискивая со страху.