, обматываются быстро и неумело портянками, так что уже через час сотрут ноги в кровь, перепоясываются ремешками, застёгивают серые пуговицы со звёздочками, прилаживают на бедре противогазы и выстраиваются перед кубриками, послушно ожидая команды выходить на улицу. Ленивые «дембеля», потягиваясь кто в койке, кто, лихо заломив пилотку и уже одевшись раньше остальных – посреди казармы, никуда не спешат. Холёные лёгкие руки прапорщика Смилги аккуратно раздают математически точные и выверенные затрещины «черпакам», не желающим нарушать своей неспешности. Те не остаются в долгу и награждают тумаками раз в десять крепче зазевавшихся «душар». Периодически кто-нибудь из молодых падает, оглоушенный этими ударами, после чего вскакивает и артистично благодарит за преподанный урок, заявляя о своём непременном желании учиться дальше. Всё происходит под одобрительный хохоток «дембелей», которые уже ни во что не вмешиваются и смотрят на всё уверенными глазами театрального критика на премьере спектакля. Режиссируют показ «деды» – отслужившие по полтора года молодые люди, научившиеся быть активными и самоуверенными. Изо дня в день они оттачивают мастерство труппы в исполнении этой ежедневной пьесы и заметно преуспели в деле воспитания молодых актёров. На них лежит вся полнота ответственности за качество исполнения, за артистизм и темп, а также вся полнота забот о труппе. Им ассистируют дневальные из числа «душар»-первогодок, юродствуют, покрикивая на артистов. Если же кто из них переигрывает на своём боевом посту, аккурат в полночь, после сдачи наряда ему достанется от сопризывников; расправа пройдёт, как и положено, в каптёрке под присмотром кого поопытней – «черпака», «деда» или наиболее отличившегося «душары», получающего «звание» бойца. Отдышавшегося, в случае необходимости, облитого водой юношу водворяют на место, в койку и милостиво дозволяли поспать, как «деду», то есть, до утра. Остальных же молодых ночью раз-другой непременно подымут: надо же оружие привести в порядок, начистить алюминиевые котелки «дедушкам», чаёк сварить «дембелям», ведущим между собою еженощную задушевную беседу в отдаленном кубрике или в каптёрке! Потому с утра все первогодки, жалкие, зелёные, с синяками под глазами, с недобрыми мыслями и ожесточенным сердцем, с больной, как будто наполненной свинцом, головой, носятся «елданутые» по казарме без толку, сбиваясь в тесные кучи и сшибая с ног друг друга, ещё больше веселя «дембелей», давным-давно прошедших через всё это.