Самые первые сообщения поступили от лодочников, курсировавших по реке Везер: странное существо выходило к реке из Черного леса и скрывалось на берегу. Из жалости к необычному животному люди стали оставлять ему еду. Когда же жители города Гамельна отважились сунуться в лес в июле 1725 года, их глазам предстало зрелище, к которому они были явно не готовы. В лесу, не обращая на их присутствие никакого внимания, обитало самое редкое из диких животных: человек.
Он был похож на мальчика лет двенадцати; нагой и грязный, со спутанными длинными волосами, но все же – без сомнения – мальчик. Жители видели его на расстоянии: он прятался в дупле дерева, употребляя в пищу желуди, траву и съедобные растения. При движении – и бегая по полю, и карабкаясь по деревьям – он использовал все четыре конечности. Свидетели утверждали, что по деревьям он передвигался не хуже белки. Бесшумно проследив за его перемещениями, жители города окружили дерево, чтобы заставить мальчика слезть.
Такова одна история. Есть и другая, от местного фермера Мейера Юргена. Некоторые утверждали, что именно Юрген нашел ребенка первым, и вовсе не в лесу. Мальчик был обнаружен на пастбище жадно присосавшимся к коровьему вымени. Увидев приближение фермера, испуганный ребенок начал буквально разрываться между желанием убежать и остаться пить молоко; но Мейер, которому приходилось приручать самых разных животных, завлек оголодавшего ребенка в дом с помощью нескольких яблок.
Что ж, обе истории правдоподобны. «Приручить» парня было невозможно, он запросто мог сбежать от Мейера и быть впоследствии найденным в лесу. Посему в ноябре 1725 года гамельнские бюргеры решили для безопасности поместить юного подопечного под надзор в тюремную камеру в близлежащем городе Зель. Это был узник не только без преступления, но и без имени; обнаженный и бессловесный, он не давал никаких ключей к разгадке своего происхождения. За диким неговорящим существом закрепилось имя Питер.
Когда малолетнего заключенного помыли и одели, оказалось, что он, в общем-то, мало чем отличается от других мальчиков этого города. Внешностью он не выделялся среди жителей региона, необузданная масса его волос поддалась, наконец, гребню; между двумя пальцами сохранился кусочек когда-то повязанной тесемки, а на теле не было никаких дефектов, из-за которых его могли бы бросить. Кроме того, мальчик оказался и не совсем бессловесным: кое-какие звуки он все же издавал, однако они не походили на человеческую речь. Производя впечатление глухого, он все-таки не был таковым: ни оклик по имени, ни близкий выстрел не заставляли его вздрогнуть, в то время как на треск раскалываемого в нескольких комнатах от него ореха Питер реагировал моментально, тотчас же устремляясь на звук в радостном предвкушении. Будучи робким, он казался абсолютно счастливым в своем одиночестве; при этом он был достаточно добродушно настроен, когда замечал людей вокруг себя.