Служитель окинул взглядом могучую фигуру Мофея, которому едва доставал до середины груди голой, полированной макушкой.
– Давай-ка, тебе сначала подрубим ноженьки, по самую попоньку – тогда и сиди себе, благоденствуй.
Мофей укоризненно поцокал языком.
– Злой ты какой-то, служитель. Я бы даже сказал – недобрый. Да и не вижу я среди них ни одного безногого.
– Это я к примеру сказал, – пояснил тот.
– А вот не надо на меня свои примеры примерять! – загородился широкой ладонью гвардеец. – А то ведь я тебе самому ноженьки подрублю… по самую шею. Если шею найду, конечно.
Ближайший нищий – тощий, длинный мужичок с реденькой бородёнкой, отчаялся дождаться милостыни и решил ускорить процесс.
– Ты деньги-то давать собираешься? – грюкнул в меру негодующе.
– Нет у меня денег! – отмахнулся было Мофей, но природная доброта пересилила. – Овса могу дать, целый мешок.
– Я тебе что, лошадь, овёс-то жрать? – искренне возмутился нищий. – Уж в крайнем случае молочка…
– А я что, кормилица, грудью тебя кормить? Сказано – проблемы у меня.
Редкобородый не поленился воздеть себя на худые ноги, прижал кулаки к груди и возопил на весь белый свет.
– Посмотрите на него, люди добрые! У него проблемы, а мы, значица, с голоду подыхай? Упырь черепковый!
И тут же, словно по команде, подхватилась в общем порыве вся разношёрстная, нищая братия. Загомонили негодующе, один даже клюкой о каменные ступени хрястнул от избытка чувств.
– Жмотяра безгончарная!
– Сам-то, поди, овёс не жрёт!
– Раскормил харю – ни в один храм не пролезет!
Мофей обернулся к служителю, недоуменно могучие плечи сдвинул.
– Чего это они на тебя вызверились? Ты ж, вроде, за них тут ратовал?
– Почему на меня? – в свою очередь изумился тот, попытался опустить голову, но три подбородка отпружинили её обратно. – Это они, вообще-то, тебе кричат.
– Мне?!
Мофей опустил ладонь на рукоять сабли, грозно заскрежетал клинок, хищно блеснуло лезвие.
– А я вот, сейчас, все страдания ваши одним махом закончу и будет вам Царство Гончарово скоропостижно, и без очереди!
– Это я, значит, недобрый? – подленько хихикнул служитель за спиной Мофея.
Нищие замолчали и даже приуныли как-то. Не входило в планы сегодня мучения заканчивать. Лишь с дальнего конца длинной ступеньки кто-то неуверенно протянул.
– А ведь грех это…
Прозвучало неубедительно, словно и сам сомневался.